Я не могу его видеть. Потому что не сомневаюсь, что сорвусь, и забуду обо всём. Рядом с ним по-другому не получается, только он один может заставить меня сойти с ума. Да даже ненавидеть его я не в состоянии, будь он проклят, мудак!
— Ну да. — спокойно пожимаю плечами, и усиленно допиваю чай. — а что такого? Ты вообще родила в шестнадцать, и ничё, никто тебя на дыбу не вздернул. Сделаю аборт, и все дела. Чего волноваться-то?
— Та-ак… — беспокойно говорит Мара, присев передо мной на корточки, берет за руки. — не поделишься проблемой? Вместе, поверь, решить легче. Кто у нас папа малыша? И почему категорично — аборт? Он не в курсе, что…
— Я всё уже решила. — начинаю злиться, отталкивая её. — ненавижу, когда лезут в душу, ясно?! И твое сочувствие мне даром не упало. Сменим тему!
Телефон назойливо тренькает, Мара опережает, и хватает его. Секунд десять глядит на дисплей, я холодею. Никак не доберусь сменить имя контакта, и Руслан обозначен как любимый. Отвожу взгляд.
— Ответишь? — споткнувшись на слове, она протягивает мне мобильник, выжидающе щурится, что-то высматривая в моем лице. — хочешь, я сама скажу ему, чтобы не звонил? Это… Твой парень?
Прикинулась, будто не узнала номер или в самом деле не переигрывает? Отбираю смартфон, со злостью прошипев:
— Не лезь ко мне! Сама разберусь, и не смей хватать мои вещи!
Убегаю в комнату, которую она отвела для меня, запираю дверь. Телефон опять взрывается музыкой, и я, упав навзничь на кровать, закрываю глаза, подношу его к уху, не слишком дружелюбно роняю:
— Чего тебе?
— Ты у неё? — блин, как всегда, приказным тоном, как будто я его собственность!!!
— У кого? — холодно спрашиваю, чтобы потянуть время.
Родной голос, от него теплом разливается истома, внизу живота набухает жар.
— Тебе не надоело играть в детсад? — Руслан вздыхает, а у меня под веками нестерпимо жжет. — чё молчишь, стыдно стало? Долго будешь от меня скрываться?
— Больно ты мне нужен. — хочу сказать это презрительно, задеть его, но в горле пересыхает, и слова звучат жалобно, едва слышно.
— Я щас подъеду. — не дав запротестовать, повелительно предупреждает он, и в динамике тишина.
Резко сажусь, яростно вытирая щеки. Бля-ять, как же Вы мне осточертели со своей опекой, господин Соколов, ну неужели я не имею права хоть ненадолго побыть наедине со своими тараканами и послать на хуй весь мир, включая и Вас?!
РУСЛАН
Мара его приезду явно была не рада, но ее мнение Руса интересовало в последнюю очередь. Оттеснив ее от двери, он быстро прошелся по комнатам, потянул за дверную ручку той, что была заперта, и обернулся к женщине.