— Чего застыла, грешница, отойди говорю, от прилавка, — повторил он. — Торговать надо. Его святейшество на меня епитимью наложит, если я до заката все это не продам.
Он потряс перед моим лицом своим грузом.
— Ничем не могу помочь. Мне тоже сказано стоять тут и присматривать за прилавком. — ответила я.
— Ты ж ничем не торгуешь!
— А вот и нет. Дамы, — позвала я тех говоривших горожанок. — Вы говорили, что мест на городском кладбище нет, а готовить могилу нужно?
— Ну, было такое, — признала любительница пения в синем платье.
— Да, нужна могила, — грустно добавила ее подруга с розовым платочком.
— Я владею кладбищем неподалеку от города и, если вы хотите, могу подготовить для вас могилу… То есть, конечно, по вашему заказу, — предложила я.
— Что ты себе позволяешь, девка? — возмутился церковный служка.
Дамы между собой о чем–то тихо посовещались, и та, что с розовым платочком, чуть напряженно поинтересовалась:
— А как нам уведомить вас, что нужна могила?
Я поспешила успокоить ее.
— Мы с вами составим договор. Вы вносите скромное пожертвование, а я обязуюсь подготовить и содержать могилу в течение, допустим, пяти лет. И если за это время кто–нибудь из вашей семьи преставится, то он будет похоронен в этой могиле со всеми надлежащими почестями. Идет?
— Даже не знаю, — засомневалась дама. — А пожертвование насколько скромное?
Жадность моя проснулась и решила, что надо сразу приобрести гражданство в этом городе.
— Пятьсот марок! — объявила я. — Сто марок за год, получается.
— Мне надо посоветоваться с мужем, — дама сделала шажок назад от прилавка.
— Вы, конечно, можете посовещаться с мужем, со свекром и прочей родней. Но если мы не заключим сделку прямо сейчас, то не заключим ее никогда! — поднажала я, слыша возмущенное сопение церковного служки рядом с собой. Он явно рассчитывал на то, что дамы уйдут, и он сможет на уже законных основаниях прогнать меня.
— Почему никогда? — удивилась дама.
— Потому что на моем кладбище свободно только шесть могил! И только сегодня вам предоставляется шанс арендовать одну из них! — разгорячилась я. «И если я сегодня их все не загоню, то завтра меня в этом городе не будет!», не договорила я.
На мой голос обернулось еще несколько людей.
— Так что, благородная госпожа, заключим сделку? — предложила я даме с платочком. Та кивнула.
Я повернулась к служке.
— Бумага есть? И писчий прибор?
— Сто марок! — нагло ответил он. Догадываюсь, что стоимость всего этого раза в три завышена.
— За прибор и два листа бумаги? Давай! — я протянула ему руку ладонью вверх. На ней сразу появились монетки. Служка стрельнул глазами на собор, на ратушу, на деньги. Прикусил губу. Но, видно, жадность победила.