* * *
«Логово» некромантов оказалось небольшим зданием–башней в восточной части города, там где богатые кварталы уже заканчивались и снова начинались дома победнее. На самом верху горел зеленый огонь, перемигиваясь с желтым огнем портового маяка на другой стороне города.
Никко довез меня туда и помог спуститься с телеги. Освещая себе дорогу фонарем–черепом, я вошла в черный мрак за воротами этого дома. Часы на ратуше начали отбивать полночь. Несколько мгновений черноты уже не пугали, я переждала их и ступила на мощеный двор башни некромантов.
Около входной двери стоял человек. Я подошла к нему и протянула письмо.
— У меня есть приглашение, — сказала я. Но он даже не попытался ответить мне, только стоял, глядя своими огромными, обведеннымb черными кругами глазами и скалясь во все зубы. Я попыталась найти взглядом его подсказку, и поняла, что привратник давно и бесповоротно мертв. Перед входом стоял наряженный в парадный костюм скелет.
Стараясь не слишком сильно стучать зубами от налетевшего холодного ветра, я вошла внутрь с последним ударом часов. За дверью оказалась лестница, и можно было пойти как вверх, так и вниз. Посмотрев вверх, я не увидела никаких дверей — да и откуда им там взяться, если это башня? Стена и лестница, упирающаяся в площадку на крыше. Так что я пошла вниз, благо оттуда раздавались звуки болтовни и звон посуды.
Пир во время чумы? Вечеринка у хозяина ада? Как же трудно иногда подобрать описания происходящему вокруг.
Лестница, по которой я спускалась, заканчивалась ровнехонько в центре зала, в котором собралось человек двадцать, не больше. Собрание на две трети состояло из мужчин неопределенного возраста — может пятьдесят лет, а может и все пятьсот. Дамы, наоборот, молодились: ни одной больше двадцати пяти дать было невозможно, хотя когда я мельком заглянула к одной из них в подсказку, оказалось, что ей восемьдесят семь лет! И у всех, абсолютно всех были гербы, но какие–то незнакомые.
— Вы только посмотрите, кто пришел! — обратил на меня внимание один из мужчин. Выглядел он импозантно: черный камзол или фрак обтягивал сухую высокую фигуру, под ним, на шее и запястьях, виднеется кружево рубашки, черные обтягивающие штаны заправлены в черные же сапоги. Из украшений — трость с набалдашником в виде черепа и почему–то ярко–малиновый плащ с большой брошью у горла. На броши — камея в виде все того же черепа, только на этот раз не человеческого, а, похоже, козлиного. Головного убора у этого человека не было, и можно было разглядеть лысый череп, выглядывающий из венчика коротких седых волос. Вытянутое лицо его выражало самую искреннюю степень радушия.