Глава 22. Баллада о Ледогоре
Телепорт я елё нашёл: он был похоронен под обломками здания. Перед тем как перенестись на Промзону, я с полчаса разгребал завал.
Системное сообщение: уровень «Заброшенный город», локация «Промзона».
Материализовался я внутри большого цеха покинутого завода. Часть цеха была заставлена станками, стену занимали стеллажи с какими–то деталями. По–моему, это был авторемонтный цех, потому как у противоположной стены я увидел несколько полуразобранных грузовиков, проржавевших от времени, и гусеничный трактор, кабина которого была изъедена коррозией.
Врата я тоже увидел сразу. Дрожащий шар диаметром с три человеческих роста висел на расстоянии метра от пола и мерно гудел. То, что это — вход в желанный Элизиум, я почему–то не сомневался: то ли интуиция подсказывала, то ли недавно проглоченная таблетка примаксола ещё действовала. Всё было бы ничего, но Врата находились в самом центре кольцеобразной аномалии. Справочник подсказал мне, что это — смысловик, аномалия не слишком опасная, но неприятная.
Окинув взглядом цех, я увидел следы деятельности смысловика, который по–своему понимает значения названий предметов и пытается переделать их на свой лад. Станки под действием аномалии приняли совершенно сюрреалистический вид, словно явившиеся из кошмаров: звёздочки стали настоящими маленькими звездами и ярко сияли в полумраке помещения, планетарные редукторы состояли из крохотных планет, несущихся по орбитам размером с колесо, а червячные передачи состояли из корчащихся и извивающихся огромных дождевых червей. Крохотные кулаки торчали из кулачковых муфт, салазки на станках выглядели настоящими детскими санками для катания со снежных гор, на станке у окна визжала и ругалась последними словами шлифовальная бабка размером с ладонь, в платочке и рваной кацавейке.
Зрелище было жутковатое: храповики громко храпели на всё помещение, барабаны гудели натянутой кожей, шатуны превратились в маленьких рычащих медведей–шатунов. Я увидел у окна цеха человеческий пресс с прокаченными кубиками и понял, что это аномалия поиздевалась над гидравлическим прессом. Смысловик зацепил и часть территории за пределами здания: на улице дорога была посыпана отрубленными хвостами разных животных. Я трудом догадался, что раньше это были совсем другие хвосты — те мелкие камушки, что остаются после переработки руды. Поодаль виднелась баба для забивания свай — ростом с двухэтажное здание, толстая, румяная и весёлая.
Машины на другом конце цеха выглядели не лучше: из коленчатых валов торчали костлявые колени, из развороченных двигателей — поршневые пальцы с грязными обломанными ногтями, на уцелевших ветровых стёклах ругались и размахивали мётлами дворники, когда–то бывшие стеклоочистителями. Из открытых капотов слышалось ржание лошадей, явно изображающих лошадиные силы, передние мосты превратились в маленькие эстакады с мчащимися крошечными автомобилями, задние мосты — в страшноватые зубные протезы, а мохнатые гусеницы трактора елозили по полу.