— Не обращайте внимания, — обернулся к нам Альгард. — Тут с геометрической перспективой не всё в порядке. Местами она обратная, а местами её вообще нет.
— Это опасно? — уточнила Эйна.
— Только для психики, — «успокоил» провожатый. — Крыша может съехать напрочь. А так — ничего опасного.
— Чего ж все так шарахаются от этого места, — усмехнулся я, — если тут безопасно?
— Кому охота свихнуться в расцвете сил?
Помимо пляшущей перспективы начали появляться другие поводы для помешательства. Мы прошли мимо газовой плиты («газовая плита» мне знакома, отметил я про себя), стоящей на одной ножке в настолько неустойчивом положении, что для её опрокидывания достаточно было лёгкого ветерка. Тем не менее она не падала. Проходя мимо, я специально ткнул её пальцем; она покачнулась в ответ и снова заняла предельно неустойчивое положение.
— Не трогай! — предупредил меня напарник. — Что за привычка всюду пальцы совать?!
Но самое удивительное в плите было не её положение, а покрытие. Она была покрыта травой. Именно покрыта, а не обросла: полотно жухлой травы плотно облегало каждую деталь странной плиты. Зато соседняя плита, парящая в воздухе в полуметре над землёй, совершенно не имела поверхности. Это было очень странно наблюдать: предмет есть, а поверхности у него нет. Выглядела она абсолютно чёрной, чернее угля и самой тёмной безлунной ночи.
Чуть дальше мы натолкнулись на холодильник (что это такое, я тоже знал). Узнать его можно было только по форме — старомодный такой холодильник, округлый, с массивной дверью и мощной ручкой с защёлкой. Расцветка у него была нелепая: раскрашен он был в два неестественно ярких цвета, фиолетовый и оранжевый. А наискось — идущие мелкие надписи «No texture».
Эйна вдруг взвизгнула и приподняла ногу. Я машинально поглядел вниз. Поверхность земли окрасилась в радужные цвета, такие же безумно яркие, как у холодильника. Сложные многоцветные узоры, покрывающие землю, постоянно двигались, извиваясь словно змеи. От этого возникало чувство лёгкого головокружения и ощущение, что вот–вот узоры выскочат у тебя из–под ног, и ты свалишься.
— Вниз не смотрите! — запоздало предупредил Альгард. — Голова закружится.
— Это не опасно? — вновь спросила Эйна.
— Дождик, и тот опасней! — беззаботно ответил старатель, словно пересекал эту причудливую местность раза по два на дню.
Скоро его беспечность как ветром сдуло. Сначала мы услышали неприятный громкий хлопающий звук, будто трепетала крыльями огромная бабочка. Грохот приближался, он становился настолько сильным, что задрожала под ногами узорчато–бегущая земля. Из пустоты появился грузовик–самосвал, облуплено–ржавый, с вырванной кабиной и спущенными шинами, который уже никогда никуда не поедет. Одно колесо придавило ногу старателю. Мёртвому старателю, который тем не менее трепыхался, пытаясь выбраться. Его тело сотрясала крупная дрожь, от чего нижняя челюсть прыгала, зубы клацали, мёртвые глаза то открывались, то закрывались, а зрачки вращались вразнобой. Он привставал, бестолково размахивая руками, как мельница в ураган, и вновь валился на землю, колотя по ней всеми конечностями в бешеном припадке.