— Мне жаль.
— Да, мне тоже.
— Прости.
— Ничего.
Повисло молчание, виновником которого был я. Ну надо же было брякнуть и так глубоко расковырять болячки Мари. Даже умышленно не сделал бы ей больнее, наверно. Нужно было исправлять ситуацию или заткнуться. Последнего у меня не вышло.
— Кажется, я сегодня мало думаю или много говорю. Расскажи о себе, а то опять брякну какую-нибудь глупость. — Когда-то давно я читал, что в таких ситуациях нужно посыпать голову пеплом и переключится на другую тему. — Ты отдыхала в Таиланде?
— Нет, работала.
В голове закрутились пошлые картинки. Ну, кем можно работать в Таиланде? Мари, видимо, читала мои мысли, потому что почти сразу начала ухмыляться.
— Гнусности представляешь, да? Это нормально. Хм, а ведь я еще хуже, чем ты думаешь.
— Неужели, ты мужик переодетый? — Я приложил ладони к груди.
Мари засмеялась, атмосфера разрядилась. Она залезла в бардачок, достала оттуда… Камеру!!! Вспышка ослепила меня.
Вот я встрял.
— Собрался катапультироваться, царевич? Валяй, я скину до полтинника. Только ремень отстегни, — захохотала Мари.
Она бросила камеру назад к пакетам с едой. Туда же отправила и очки. Такая довольная, наслаждается моим ужасом.
— Неохота ноги ломать, — пробормотал я, надувшись. — Мне пора паниковать или предложить взятку за молчание?
— Я езжу на Порше, чем ты меня купишь? Если только Ламбо или Феррари. Но у них салоны деревянные.
Солнце скрылось за набежавшими облаками. Серые поля и холмы тянулись вдоль шоссе. Мари снова прибавила скорости и очень скоро свернула, проехала немного до указателя на Ли-Грин, заглушила мотор. Мари надела куртку. Вышла из машины.
— Выходи, волков тут нет, — бросила она, раскладывая пакеты с едой на капоте. — Папарацци тоже не водятся.
Я не очень ей поверил и не осмелился бы выйти, наверно, но от нервов жутко хотелось курить.
МАРИ
Принц вышел из машины с таким видом, словно я припарковалась у эшафота, а у него в кармане лежит приговор. Кажется, я переборщила с издевательствами, хотя и он немного перегнул с наркотиками. Правда, его прямота подкупала. Наверно, поэтому я неожиданно для самой себя рассказала про маму. Быть откровенной с царевичем оказалось очень легко. Даже с Элли мы ни разу не говорили об этом, а какому-то проходимцу с короной взяла и вывалила. Сама на себя немного злилась, поэтому и перегнула с камерой.
Андрей аж побледнел, ослеплённый вспышкой.
Я глянула на своего попутчика. Царевич нервно курил, глубоко затягиваясь, и ерошил волосы рукой. Мне стало его жалко.
Нужно пойти на мировую.
— Удали, — сказала я.