Мари покивала.
— Так и быть. Уговорил. Нельзя дискредитировать царскую семью.
— Спасибо. Я знал, что ты настоящий друг.
Ее ладони опять гладили мое лицо. Я обжигался о дрожащие губы своим ртом. Мари не отвечала на поцелуи, но я чувствовал, что ей хочется. Иначе, зачем ее пальцы запутались в моих волосах?
— Мари, поцелуй меня, пожалуйста.
Тихий стон сорвался с губ. Она отбросила мои руки, отстранилась. Я уже подумал, что сейчас отхвачу оплеуху за наглость, но она мягко толкнула меня, заставляя откинуться на спинку дивана. Через секунду Мари, перекинув ногу, оседлала меня сверху. Я весь затрясся, прижимая ее к себе крепче.
Боже, да. Это идеально. Она идеальна.
Ее пальчики опять легли на мое лицо. Кажется, ей нравилась щетина. Хорошо, что я поленился бриться. Мари наклонялась то слева, то справа, ловила мой рот своими губами, прикусывая, проводила языком, то нежно, то жадно. Дразнила меня. Или себя?
Я застонал не в силах больше терпеть эти дразнящие касания, прижался к ее губам, раздвигая их, делая поцелуй глубже. Она впустила меня. Наши языки сплетались в каком-то бешеном ритме. Кто его задавал? Я? Или она? Голова шла кругом, я понимал, что не смогу остановиться. Я хочу ее всю. Руки тут же скользнули под свитер, и я не сдержал стона, ощутив ее бархатную горячую кожу. Мари выгнулась мне навстречу, прижимаясь крепче, провоцируя на более смелые ласки.
Она запрокинула голову, забрала у меня губы и хватала воздух ртом большими глотками. Я склонился к ее шее, нашел губами пульсирующую венку, а пальцами стал поглаживать спину. Мари содрогалась от каждого моего касания.
— Андрей, остановись. Так нельзя, — зашептала она.
— Кто нам запретит это? Можно, Мари. Все можно.
Я опять накрыл ее губы своими, запрещая думать обо всем кроме поцелуя.
Справа раздался отвратительный треск. Мы оба вздрогнули, прерывая поцелуй. Телефон.
Зачем ей домашний телефон? Что за пережиток прошлого?
— Автоответчик, — тихо сказала Мари, заставляя меня повернуть голову, провела языком по чувствительной коже за ухом.
Телефон издал еще два противных сигнала и голос Мари попросил оставить сообщение.
— Марьяша, ты дома? — услышал я мужчину на там конце провода.
Она застонала, опять стала меня целовать. Еще яростнее, чем раньше.
— Никого нету, — прошептала Мари мне в губы.
Я с радостью кивнул, продолжая поцелуй.
— Марьяша, я знаю, что ты дома, сними трубку, — повторил наш третий лишний. Голос был глубокий и властный. Подобные интонации любил использовать мой батюшка по поводу и без.
— И ни черта ты не знаешь… — пробормотала Мари.