Меня начинал раздражать незримый свидетель. Кевин? Хотя вряд ли. Не вязался у меня сильный глубокий баритон с образом бывшего бойфренда, который нарисовала Мари.
Сама она не сдавалась, усиленно игнорируя звонящего.
— Марианна Владимировна Юсупова, если не ответишь, я завтра же прилечу в Лондон. Не посмотрю, что ты уже девица, выпорю как…
— Вот дерьмо, — Мари вскочила, схватила трубку.
— Пап, не надо никуда прилетать… Извини, — последнее она сказала беззвучно, одними губами, обращаясь ко мне.
Папа.
У меня отлегло. Сейчас поговорят, и мы продолжим ровно оттуда, где нас так грубо прервали.
МАРИ
— Нет, я не собираюсь возвращаться в колледж. Мне нравится в «Гео». Да это именно то, что я хотела, — в миллионный раз говорила я отцу.
Он всю жизнь знал, что для меня лучше и, разумеется, настаивал на этом лучшем. Больная нестабильная мать и мой юный возраст играли ему на руку, позволяя диктовать условия. Я перманентно ненавидела отца, пока училась в Смольном по его велению. Мне претили правила этого заведения. Я ненавидела униформу и лекции по этикету. Я была обречена на служение царской семье после такого завидного образования.
От этой участи меня спас счастливый случай. Я почти поступила в лондонскую школу искусств, пока летом гостила у мамы. Просто подала документы и свои работы, прошла тестирование, и меня взяли. Папа орал, конечно, но сделать ничего не мог. Тогда на моей стороне была мама и высокий статус образования в Англии.
Если бы отец знал, что я брошу…
Но тогда он внял голосу разума и решил, что при дворе мне не помешает подобный опыт.
История искусств и умение отличать масло от акварели могли пригодиться и это не отменяло продолжение образования в университете.
Если бы папа знал, что я ни за что на свете не буду изучать его проклятую экономику.
Если бы папа знал, что я ни за что на свете не пойду работать к Романовым.
Если бы папа знал, что я вообще не захочу возвращаться на родину.
В общем, хорошо, что Россия поддерживает конвенцию о правах человека и в законах нашей страны у детей и женщин есть право на самоопределение и волеизъявление.
Иначе сидеть бы мне в башне, отращивать косу и отрабатывать глубокий книксен для выражения максимального почтения царскому роду.
Чтоб их всех!
Но мне повезло, и отец достаточно долгое время просто наблюдал, позволяя мне учиться и баловаться всякими глупостями типа курсов фотографии.
Сам он больше не женился, а ушел в бизнес. Весьма удачно. Наше состояние, растраченное беспечным дедом, любителем женщин и покера, снова стало расти. Правда, родовые усадьбы отец выкупать отказался, а в дар ему их никто не предлагал.