Я закрыла глаза руками, понимая, что краснею. Что он делает со мной? Я всегда гордилась своим телом. Я знала себе цену. Я часто пользовалась мужскими слабостями, а теперь мне стыдно. Потому что в его взгляде столько желания, страсти и нежности одновременно. Он как будто мне в душу смотрит, пытаясь рассмотреть каждую частичку, запомнить все, что ему так нравится.
Я ведь не сказала ему. Умолчала, конечно, а не наврала, но сейчас чувствовала себя подлой обманщицей, которая предала своего сюзерена.
Мое сердце рвалось на части, а глаза наполнились слезами. Андрей не просто так опоздал. Уверена, у него была веская причина, и удрать ко мне среди ночи… Это дорогого стоит. Наверно, я его не заслуживаю. Словно я украла этого мужчину у своей страны, у всего мира.
Но ведь он сам сказал, что сегодня — это только мы. Без фамилий. Так что точно не стоит останавливаться, чтобы поговорить о малозначительных в этот момент вещах.
Кого я обманываю. Я бы не смогла остановиться. Не сейчас.
— Ты такая красивая, посмотри на меня, — проговорил Андрей, целуя мои пальцы. — Посмотри, Мари.
Я не смела ослушаться и убрала руки от лица, принимая комплименты и поцелуи и собираясь дать Андрею не меньше, чем он заслуживал.
Андрей
Я любовался ее телом. Ничего лишнего, подтянутая, стройная, красивая. Краснеет, Боже мой, она стесняется.
— Ты такая красивая, посмотри на меня. Посмотри, Мари.
Я осыпал ее поцелуями, руки скользили по телу, изучая, лаская. Не находя красивых слов, я просто шептал, как она мне нравится. Ее кожа, ее изгибы, ее тихие стоны и легкая дрожь.
Я приоткрыл рот, делая поцелуи влажными, лаская Мари и языком тоже, даже царапая зубами, едва сдерживаясь, чтобы не укусить. Мари вскрикивала от каждого движения языка, касания зубов, прикосновения губ. Она то царапала ногтями мои плечи, то запускала пальцы в волосы.
— Андрей, стой.
Я оторвался от нее, приподнялся на локтях, но останавливаться точно не собирался.
— Если, опять заведешь песню о моем высоком происхождении, я тебя отшлепаю.
Мари засмеялась, прижимая губы к моему плечу, толкнула меня в грудь и каким-то неуловимо быстрым движением уложила на спину.
Я охнул. Ничего себе маневр! А она снова оказалась сверху и довольно ухмылялась.
— Порка — это заманчиво, но у меня другая идея.
Если бы она заявила, что собирается выпороть меня или связать. Или связать, а потом выпороть, думаю, я бы не сопротивлялся. Я был согласен на все, лишь бы она продолжала сидеть на мне, позволяя, ласкать и любоваться на нее обнаженную.
Правда очень скоро Мари склонилась чтобы рассыпать поцелуи на моей груди. Стоит ли говорить, что я снова не сопротивлялся.