Мари поймет меня. Если простит, конечно.
Наверно, надо прекратить цепляться за наше прошлое и начать жить настоящим, где она не моя строптивая подружка, а полноправный член команды наследника Романова.
Мари
— Марьяш, пожалуйста, сделай ему скидку.
— В честь чего это?
— Он мужчина. Еще и все эти царские заморочки. Андрей непростой человек, но и не плохой.
Я фыркнула, давая понять всем своим видом, что в эти сказки могут верить лишь его тупые фанатки-Золушки.
Стеф зашла ко мне вечером для последнего инструктажа и, разумеется, не могла не прочитать очередную мораль о терпении и прощении, которые будут вознаграждены. Рано или поздно. В нашем случае надежды на рано уже не сбылись.
— Он сам не понимает, что творит, — не сдавалась Стеф, оправдывая Андрея.
— Все он понимает. Ему это нравится. Да и ради бога, Стеф, я уже обросла каменной кожей. Мне плевать, пусть подавится своим ядом.
Десятиминутная лекция о самом лучшем человеке на свете меня не убедила, но ради Стефании я готова сделать вид, что все нормально.
Но моей начальнице, очевидно, сегодня было этого мало. И она совершенно обескуражила меня требованием:
— Так больше не может продолжаться. Вы же взрослые люди. Будь умнее, сделай первый шаг.
— Какой еще шаг? — Я совсем запуталась и недоуменно округлила глаза.
— Вы должны помириться и подружиться. Прямо сейчас, иначе я никуда не поеду.
Стефания решила взять на себя миротворческую миссию. Благородно и отважно с ее стороны, но так же безнадежно, как все попытки решить миром конфликт в Секторе Газа.
Но решительность ее взгляда и голоса убеждали меня в обратном. Если Марковна что-то решила, ее не сдвинешь. В этом мы с ней были очень похожи. Пожалуй, поэтому я сразу прониклась к пассии отца и даже позволяла ей иногда повлиять на мое сложившееся мнение.
Правда, по части Андрея идти на компромисс было очень сложно.
— Во-первых, я ни с кем не ссорилась. Во-вторых, он не будет со мной дружить. И вообще… Может ты, правда, останешься?
Я схватилась за ее угрозу, как утопающий за соломинку. Это было очень некрасиво. Я знала, что у Стеф не было отпуска лет пять, а тут выдался случай и возможность. Да и папенька мой убедил ее, что нельзя всю жизнь без перерыва нянчить царского отпрыска.
— Вы как малые дети! — рявкнула Стеф, теряя терпение.
Она схватила меня за руку и потащила в коридор. Я скулила от неизбежности. Не хочу его видеть. Нехочу-у-у. Но начальница уже постучала в дверь.
— Стеф, ты? Заходи, — крикнул Андрей.
Он валялся на диване в гостиной, читал. Говнюк. Красивый, сексуальный с этой проклятой книжкой. Почему я не могу отменить это странное чувство, которое не имеет ничего общего с ненавистью?