Если Церковь нас поучает непрестанно молиться, зачем нужны все эти молитвенные правила: утренние, вечерние, перед и после еды и прочие?
Те, кто по благодати Божией обрели непрестанную самодвижную молитву, уже не нуждаются в молитвенных правилах. Хотя некоторые великие святые, как, например, Амвросий Оптинский, совсем от них не отказывались. И те, кто преуспел в деятельной умно-сердечной молитве, бывает, оставляют чтение обычных молитвенных правил, заботясь только о том, чтобы возвращать ум на его место, когда он по немощи невольно рассеивается.
Но ведь большинство из нас не имеют ни того, ни другого. Бывает, человек так увлечётся житейскими делами, что за целый день о Боге ни разу не вспомнит. Многие христиане часами развлекаются у компьютера или телевизора или много времени проводят, посещая или принимая светских знакомых, и так далее, и так далее. Причём речь идёт не только о тех, кто лишь именуются христианами, на деле же равнодушны (пока равнодушны?) к Богу, а о людях, которые хотели бы начать жить духовно и порой делают такие попытки, однако, связанные привычкой, не могут вырваться из круговорота суетных зрелищ и времяпровождения.
При таком устройстве (точнее, расстройстве) нашей жизни не великое ли благо молитвенные правила? Всё- таки утром помолился (пусть даже борясь с рассеянием) пятнадцать минут, вечером — пятнадцать, да хоть не по пятнадцать, а по пять минут помолился — всё-таки вспомнил о Боге. Перед едой и после еды помолился — ещё шесть раз по минуте. Такой подсчёт выглядит комично, но в эти несколько минут в сутки мы, хоть и ненадолго, можем вырваться, хотя бы в намерении, из постоянной суеты, хотя бы пару раз вздохнуть о своей духовной опустошённости.
Описанное молитвенное делание — как ничто, по сравнению с непрестанной сердечной молитвой, это можно сравнить с жидкой кашицей, которой кормят тяжелобольного на госпитальной койке. («Кашица» — не сами молитвы из Молитвослова, переданные нам великими святыми отцами, а то, как мы рассеянно и холодно «вычитываем» молитвенные правила.) Но, если пока этот тяжелобольной не способен питаться нормально, ему обязательно нужно есть жидкую кашицу. Если он самочинно попытается вести себя, как здоровый, то у него не получится, но если больной и от кашицы откажется, то может умереть. Нельзя христианину отвергать молитвенные правила, пока они по благодати Божией не уступят место более высокому деланию.
Более высокому? В какой бы молитвенной мере ни пребывал человек, он должен смиряться. Однако в зависимости от этой меры смирение будет проявляться по-разному. Смиренный подвижник, преуспевший в сердечной молитве, доподлинно знает, что без действия благодати не может вознести Богу ни единого молитвенного вздоха. Поэтому он и не пытается молиться «сам», а с благодарностью каждый раз принимает действие молитвы как дар. Если же молитва отходит от него, то такой человек кается в том, что оскорбил благодать Божию своей гордостью и нерадением, и надеется, что благодать не оставит его до конца.