Зеленые и розовые бумажки разлетаются во все стороны. Мирослав стоит, исмотрит на меня так, будто я в полном неадеквате. Немного шокированно.
— Пока, — мрачно говорю я, и разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Стоять! — рявкает Мирослав. А потом резко разворачивает меня к себе. Снова. Я, не сдержавшись, поднимаю руку и залепляю ему по щам.
— Я же сказала! Отпусти!
Мне вообще не стыдно. Никогда не раздавала пощечины, но сейчас меня просто до жуткой обиды выбесили. А так хоть отлегло на душе. Я вижу, как на щеке Мирослава розовеют следы от моих пальцев. Он несколько секунд смотрит в сторону, сжав челюсти, а потом переводит взгляд на меня и тихо интересуется:
— Успокоилась? Теперь не вопи, а расскажи, что за херня у тебя случилась.
Я выдыхаю, чтобы не ляпнуть еще что-нибудь злое.
— Твой дорогой друг Марк предложил мне выбрать его в обмен на уплату долга, — зло говорю я.
— Кого выбрать? — приподнимает бровь парень.
— Его! Марка!
— Я нихрена не понял, птичка… вместо кого?
— Вместо тебя!
Мирослав секунду смотрит на меня. А потом запрокидывает голову и начинает ржать.
Я чувствую, как слезы снова льются из глаз. Самое время поржать надо мной, конечно! И сажусь устало на корточки, начиная рыдать.
— Птич… да еперный театр, — кажется, парень пытается побороть смех. А потом Мирослав старается поднять меня, подхватывая под руки, —ты что, плачешь? Да встань ты наконец, а!
— Иди в жопу, — всхлипываю я, упираясь.
— Ты офигела, да?
Ему, наконец, удается подхватить меня и рывком поставить на ноги. После чего он притягивает меня в объятия и успокаивающе гладит ладонью по спине. Впрочем, прижимает меня он, похоже, чтобы я просто снова не сбежала. Слишком крепкая хватка.
— Птичка, хочешь скажу секрет? — шепчет он мне на ухо, а я мотаю головой, заливая слезами его и без того мокрую футболку, и размазывая по ней остатки туши, — нет? Я все равно скажу. Марк был вхлам пьян. После встречи с дорогими родственничками. А когда он пьян… он становится немножко придурочным.
— Да мне-то что…
— Согласен, его предложение звучало так себе. Но наутро он будет сильно раскаиваться в этом.
— Я все равно не вернусь…ни на работу, ни к нему домой!
Мирослав хмыкает.
— Я промолчу. Иначе ляпну что-нибудь, а ты на меня смертельно обидишься. Слушай, птичка, воспаление легких — фиговая штука. Я болел. Мы стоим под холодным дождиком. У тебя есть к кому поехать?
— Не знаю… телефон сел и я не могу никому позвонить, — я утираю рукой слезы. И дождь,струйками стекающий по лицу.
— Доедем до меня, зарядишь телефон, — Мирослав пожимает плечами.
— Ни за что!