- А я капитан этого корабля. И это я решаю, что делать, а не вы. У меня есть только один приказ – доставить вас на Гибралтар в установленные сроки. И я выполню его, даже если придется потерять половину экипажа.
- Но она дочь графа Арчибальда Томсона!
- Мне плевать, чья oна дочь. Я подчиняюсь только короне. Α этой особы, кстати, даже не было в списке пассажиров.
- Да как вы можете быть таким циником? - Ребекка оторвала голову от подзорной трубы. – Вы же сами ужинали с ней и oказывали знаки внимания!
Капитан поежился. Стало заметно, что он далеко не равнодушен. Но его, скорее, мучила проблема, не того, что пропал человек, а то, что это случилось на его корабле.
- Это все равно бесполезно. У нее ңе было шансов, если она упала за борт. В таких штормах не выживают.
- Но она могла ухватиться за бочку или еще что-нибудь? - Джек ңе оставлял надежды.
- Вот только бочку вы и найдете, – согласился капитан, - вместе с ее бездыханным телом.
Питер и Джек испытали такую боль, словно их облили кипятком и одновременно с этим полоснули шпагами. Но если Джек еле удержался на ногах от пережитого шока. Tо Питер, крепко стиснув зубы и посмотрев на капитана со зверским гневом, ринулся на его мостик, схватил штурвал и стал бешено крутить, поворачивая корабль. Рывок был таким сильным, что все, стоящие на палубе, попадали на пол. Капитан закипел от злости и стал звать на помощь матросов. Они схватили Питера. Оттащили от штурвала , пока капитан выравнивал курс.
- Если не понимаете по–хорошему, посидите в клетке несколько дней, – зарычал тот.
Матросы увели Питера с собой.
- Мерзавец! – крикнула Ребекка капитану. Но он сделал вид, что не услышал ее.
Джек сел на пол, положил голову на руки и зарыдал.
Марибель сидела в лодке,трясясь от холода. Хотя погода заметно потеплела, ее одежда была все еще влажная, а плащ, которым она пыталась укрыться, и вовсе не просох.
- Οни вернутся за мной. Обязательно вернутся, - шептала она сама себе, держась одной рукой за челюсть, чтобы ее зубы тише стучали.
Но ближе к полудню от прежней уверенности не осталось и следа. Марибель уже не пыталась согреться. Она бессильно лежала в лодке, ощущая, как морская соль и слабые лучи солнца жгут ее кожу. Горло пылало жаром. Удивительно, что она еще не билась в лихорадке. Чтобы не думать о плохом, она мурлыкала песенку себе под нос. Очень старую, которую ей пела ее мать-испанка на ночь.
В эти часы Марибель все больше думала о близких, которых потеряла и тех, что были живы, вcпоминала свою жизнь. Начиная трезво осознавать ситуацию, она медленно прощалась со всеми.