Уже подхожу к дому, когда дозваниваюсь ей. Голос у тети Инны растерянный, она быстро говорит, что занята и перезвонит. А мне снова становится тошно. Если ночью планы из-за меня поменялись, то прямо сейчас она может быть, где угодно. Вряд ли занята работой, ведь сегодня воскресенье.
Стараюсь об этом не думать, иначе можно сойти с ума. Но тут вспоминаю вчерашнюю просьбу отца и закусываю губу. Роман под напором папы согласился взять меня в помощницы. Вот только мне самой теперь нужна помощь.
Я беру телефон с намерением ей позвонить. Что бы ни произошло, но я помню, что Саше некуда идти. И тут же вижу на экране непрочитанное сообщение от Инны. Как же не вовремя во всех отношениях! Надеюсь, ей не придет в голову приехать сейчас.
Сажусь с телефоном в кресло, и тут же всплывает яркая картинка, как Саша стонет, полулежа в нем. Блядь, кажется, от кресла придется избавиться. Нахожу Сашин номер и уже почти нажимаю на трубку, как приходит новое сообщение от Инны:
«Прости, сегодня не выйдет. Срочные дела».
Не знаю, почему, но думаю о Саше. Точнее, о том, что она позвонила Инне, кому еще? Надеюсь, девчонка в порыве откровений не расскажет лучшей взрослой подруге о случившемся. Потому что Инна точно не тот человек, которому следует знать о таком. А что, кому-то следует?
Сознайся, Борцов, ты бы не отказался, чтобы об этом случае вообще никто не узнал. Потому что придется брать ответственность, в конце концов, как бы ни провоцировала меня Саша, пальцы в нее я засунул по собственной инициативе. Хорошо, что только пальцы.
Так, с этим надо заканчивать. Я решительно набираю Сашин номер, абонент недоступен. Мне хочется выругаться, я понимаю, ей всего восемнадцать, но должно быть какое-то элементарное чувство самосохранения, ответственность за свои поступки. Она же должна понимать, что я буду переживать за нее.
Отбрасываю телефон в сторону и падаю на пол, делаю пятьдесят отжиманий, чтобы переключить голову. Спорт в этом плане отличная штука. Поднявшись, иду в ванную, умывшись холодной водой, решаю: единственный разумный выход — лечь спать. Завтра будем разгребать.
Утром я просыпаюсь от звонка в домофон. Кидаю взгляд на часы: десять утра. Кого же принесло в воскресенье в такую рань? Пока иду к двери, воображение рисует разъяренного Мота, прибежавшего бить мне морду за поруганную честь дочери, но там оказывается всего лишь Инна. Хотя я не спешу радоваться, потому что допускаю мысль, что она уже в курсе случившегося.
Открываю дверь и жду ее на пороге. Инна выходит из лифта и немного стопорится, не ожидая меня увидеть. Натягивает улыбку, хотя до этого вид был задумчивый и хмурый.