Вряд ли вы когда-нибудь видели лучшего актера и музыканта, чем мой отец. А моя мать обладала удивительным даром слова. Оба они были красивы: темноволосые и смешливые — и руэ до мозга костей. Этим уже все сказано.
Пожалуй, только стоит добавить, что моя мать была благородной дамой — до того, как стала бродячей артисткой. По ее рассказам, мой отец сманил ее из «убогого, тоскливого ада» дивной музыкой и еще более дивными речами. Могу только предполагать, что она имела в виду Три Перекрестка: когда я был совсем мал, мы ездили туда навестить родственников. Один раз.
Мои родители не были по-настоящему женаты — я имею в виду, они не позаботились узаконить свои отношения в какой-либо церкви. Меня этот факт совершенно не смущает. Они считали себя женатыми и не видели особого смысла объявлять об этом какому-либо правительству или богу. Я уважаю это. По правде говоря, они выглядели куда более преданными и любящими супругами, чем многие официально женатые пары, которые мне встречались с тех пор.
Нашим покровителем был барон Грейфеллоу, его имя открывало многие двери, обычно закрытые для эдема руэ. В благодарность мы носили его цвета: серый и зеленый — и способствовали укреплению славы Грейфеллоу во всех краях, до которых добирались. Раз в год мы проводили два оборота в замке патрона, развлекая его самого с домочадцами.
Это было счастливое детство — расти посреди вечной ярмарки. Во время долгих переездов между городами отец читал мне классические монологи. Декламировал он в основном по памяти, и его голос раскатывался по дороге на четверть километра. Я помню и чтение вместе, где я вступал на вторых ролях. Отец поощрял меня произносить особенно удачные отрывки самому, и я научился ценить хорошо сказанное слово.
С матерью мы вместе сочиняли песни. В остальное время мои родители разыгрывали романтические диалоги, а я повторял за ними по книгам. Иногда мне это казалось чем-то вроде игры. Плохо же я понимал, как ловко меня учили.
Я рос любознательным ребенком — скорым на вопросы и всегда готовым учиться. Поскольку моими учителями были акробаты и актеры, мне никогда не приходилось бояться уроков, как большинству детей.
Дороги в те дни были хороши, но осторожные люди все равно, ради пущей безопасности, путешествовали вместе с нашей труппой. Они пополняли и расширяли мое образование. Эклектическим рассуждениям о законе Содружества я научился у странствующего адвоката, слишком пьяного — или самодовольного, — чтобы замечать, что читает лекции восьмилетнему мальчишке. Я выучился понимать лес у охотника по имени Лаклис, который путешествовал с нами почти целый сезон.