Жозефина отвернулась. Ладони, лежавшие на её руках, исчезли, и Жозефина вскочила, обрадованная возможностью сбежать, но лишь угодила в крепкие объятья.
– Жозефина, прости.
Жозефина замотала головой, не желая поднимать взгляда от груди Рона.
– Ты можешь стать такой, какой хочешь. Я не лгал. Я правда верю в то, что человек может всё.
– Человек… или ты сам?
– Разве я не человек?
– Разве ты считаешь людьми других?
Рон резко выдохнул.
– Я никогда не считал, что ты не можешь чего-то. Я хотел тебя, да. Но я никогда не говорил, что ты годишься только для постели. Я полюбил тебя не за… Я увидел тебя там, в кафе, и ты была… Как хрустальная статуэтка. Ты была сильной и хрупкой. И я хотел тебя такую. Уже тогда я хотел всю тебя, а не просто тело.
– Но ты не дал мне…
– Мы говорили об этом много раз. Ты хочешь, чтобы я пожалел, что не отпустил тебя? Я никогда не пожалею об этом. Когда я смотрю на тебя, я будто начинаю дышать по-другому. Как ты не можешь этого понять?
Жозефина устало покачала головой.
– Я знаю, что ты спросишь дальше, – сказала она, – можешь не трудиться и не покупать мой ответ. Те пистолеты… Нужны, потому что глядя на них я думаю, что смогу однажды выстрелить себе в лоб. Когда-нибудь, когда буду знать, что с Люси всё хорошо. Когда буду знать…
– Жозефина… – Рон опустил подбородок ей на затылок и ещё сильнее прижал к себе, – эти пистолеты никогда не выстрелят. Так же, как и ты. До тех пор, пока ты не поймёшь, что нельзя просто плыть по течению, ты не сможешь пустить пулю в висок. А когда поймёшь – найдёшь выход получше.
Рон помолчал, не задавая больше никаких вопросов. На то, чтобы переварить услышанное, требовалось время. Рон всегда знал, что в Жозефине есть какой-то… надлом. Но он никогда не думал, что этот надлом уходит настолько глубоко, и за вечным равнодушием скрывается не гордость, а непроглядная тьма отчаянья.
– Я хочу тебе помочь, – сказал он, целуя пушистую макушку. – Я уверен, что смогу найти выход, но одного моего желания мало. Ты должна захотеть этого сама.
И снова Жозефина не ответила, но Баттлер и не ждал ответа. На сей раз он знал, что Жозефине, как и ему, нужно время.
Поездка в клинику далась Баттлеру нелегко.
Медицинскому Центру Мэтью Астерса было порядка пятидесяти лет, и на протяжении всех пятидесяти лет он оставался лучшим центром посттравматической реабилитации в обозримом космосе.
Сам Рон лежал когда-то в куда более скромном месте. Быть может, если бы тогда у него были деньги, а не только офицерская гордость, теперь его лоб не украшал бы уродливый шрам. Однако денег тогда не было. Уже то, что Бёлер вообще пристроил его куда-то, пока шли разбирательства по делу о предателях нации, и менялись один за другим премьер-министры, было большой удачей.