Эти мысли не оставляли Жозефину и позднее, когда они с Роном уже двигались к космопорту, а Баттлер не пытался прорваться сквозь эту тяжёлую пелену размышлений. Он был занят какими-то собственными, судя по всему ещё более безрадостными, мыслями.
Только на борту Рон попытался заговорить, но говорить с ним Жозефина не могла. Она не могла говорить вообще ни с кем. С новой силой накатило осознание своего положения во всей его безысходности. Жозефина отчётливо ощущала, что ломает свою жизнь в крошки, что потом, когда закончатся эти несчастные три года, её не ждёт ничего, кроме презрения. Для всех, даже для таких как Бёлер, она будет бывшей шлюхой Рона Баттлера. А жизнь будет долгой. И она, и Люси ещё молоды, вот только если сестре уже не нужно бороться, то Жозефине придётся делать это за двоих.
Баттлер продолжал задавать ей какие-то ничего не значащие вопросы, на которые Жозефине с трудом удавалось отвечать. Большинство из них толком не доходили до её сознания, так что Жозефина довольно успешно отделывалась фразами наподобие: «Да, мистер Баттлер» и «Нет, мистер Баттлер».
Только через пару часов полёта Жозефина внезапно абсолютно отчётливо расслышала вопрос:
– Кто-то ещё предложил вам работу?
Жозефина с изумлением посмотрела на Баттлера. Вопрос не сразу обрёл смысл у неё в голове, а когда Арманд осознала его значение, едва улёгшаяся смесь обиды и злости рванулась наружу бурным потоком – и замерла на уровне горла. Она не могла позволить себе кричать.
– Мне дали пару визиток. Желаете посмотреть? – сказала она прищурившись, и снова волна безумного возбуждения всколыхнулась в груди, когда лицо Баттлера побледнело от злости.
– Не пытайтесь выторговать повышение зарплаты, вы его не стоите.
Огромный чёрный пузырь внутри набрал предельную массу и лопнул. Баттлер не оправдывал ожиданий. Жозефина рассчитывала услышать нечто большее, чем просто ответную шпильку.
– Прошу прощения, если я вас разочаровала, – ответила Арманд и отвернулась к окну.
Она всматривалась в бесконечную звёздную даль, пытаясь хотя бы на секунду погрузиться в то самое сладостное чувство полёта.
А потом снова, как тогда – в лифте, ощутила горячее дыхание на своих губах, и услышала сквозь внезапно забившуюся в висках кровь:
– Ты никуда от меня не уйдёшь.
Жозефина резко выдохнула и почувствовала, как её дыхание рикошетом отражается от губ Рона. Всё тело пылало, и центр этого болезненного возбуждения пульсировал где-то внизу живота. Ворочать языком было трудно, а мысли не хотели складываться в слова, растекаясь разрозненными лужицами под обжигающим взглядом Рона.