Волосы Жозефины развевал ветер, и он же норовил утащить полы короткого бежевого пальто, абсолютно неуместного под дождём.
Жозефина приходила сюда уже вторую неделю, и если поначалу Баттлер ещё считал это блажью, постепенно странное место для прогулок начинало занимать в голове Рона всё большее место. Когда сидя на деловой встрече, он сломал надвое карандаш, который долго крутил в руках, и понял, что уже минут десять думает о том, кого ждёт Жозефина на этой станции и как могла умудриться сообщить кому-то о своём местонахождении в обход охраны, Баттлер понял, что пора вмешаться.
Теперь он стоял под мелким и серым, как всё вокруг, дождём и смотрел на стройную фигурку, которую ветер колыхал так же сильно, как мог бы колыхать стебель одуванчика.
Нет, Жозефина не походила на того, кто кого-то ждёт. Начать хотя бы с того, что она стояла на перроне с отбывающими поездами, а не с теми, что прибывали на Асторию.
Она не выглядела ни ожидающей, ни радостно предвкушающей встречу, ни даже напуганной тем, что её могут застать. И всё же не была это и та мисс Арманд, которую Баттлер видел каждое утро у себя в приёмной. И даже та Жозефина, которая под покровом темноты приходила по приказу в его апартаменты, как наложница в шатёр к какому-то султану древности.
Жозефина тут была… Баттлер затруднялся назвать это одним словом. Пожалуй, Жозефина тут была – живой. И от этого под сердцем у Рона неприятно кололо, потому что рядом с ним Жозефина такой не была никогда.
Она ходила по перрону туда-сюда, задумчиво заглядывая в окна вагонов, будто рассчитывала увидеть там чужую, оставленную жизнь – так же как Баттлер сейчас подглядывал за её собственной.
Волосы Жозефины намокли. Руки были спрятаны глубоко в карманах. Чем больше проходило времени, тем чаще Жозефина притоптывала, разгоняя кровь в ногах.
Баттлер не заметил, как прошли сорок минут. Он мог бы смотреть на эту настоящую Жозефину вечно.
***
Прошёл почти месяц с тех пор, как Жозефина впервые добровольно отдалась Баттлеру. Рон был нежен до безумия, ни разу не причинил ей и тени боли, будто боялся сломать неловким прикосновением.
Жозефина не знала, нравится ей это или нет. Первый раз – первый настоящий раз, когда она смотрела на огни ночного города, а Рон двигался в ней, сладостно медленно наполняя собой без остатка – был восхитителен. Жозефина почти смогла поверить, что всё, что происходит с ними – настоящее, но пробуждение оказалось тем более жёстким – она проснулась в одиночестве, и вторая половина постели была не тронута. Баттлер исчез. А утром, проходя мимо неё, привычно задержался и произнёс: