Некоторые другие эпизоды «Записок» Липранди, выпущенные или прежде публиковавшиеся не полно, относятся к проблемам политическим.
Касаясь известного тоста на обеде у генерала Бологовского, произнесенного Пушкиным в честь годовщины убийства Павла I, Липранди, между прочим, писал, что Пушкин сожалел о своем поступке. Однако характер этого сожаления приобретает совсем иную окраску, если учесть несколько строк, не попавших ни в корректуру, ни в печатный текст: «Пушкин ‹…› не раз раскаивался в наивности своей, по его словам, «связывающей теперь ему язык» >1.
В то время на юге много говорили о предстоящей дуэли бригадного командира И. Мордвинова с начальником штаба 2-й армии графом П. Киселевым: Киселев уличил Мордвинова в служебном упущении и отстранил его от командования Одесским полком. Мордвинов ответил вызовом. Дуэль состоялась. Мордвинов был убит. Большинство офицеров, в том числе Липранди, не одобряли Мордвинова, так как вызов подчиненным начальника в отместку за служебное взыскание считался неприличным >2. Пушкин думал иначе. Сравним печатный текст «Русского архива» с рукописью Липранди. «Русский архив»: «Он ‹Пушкин› предпочитал поступок И. Н. Мордвинова, как бригадного командира, вызвавшего лицо выше себя по службе. Рукопись: Он ‹Пушкин› предпочитал поступок И. Н. Мордвинова ‹…› вызвавшего начальника главного штаба, фаворита государя» >3.
Выделенные строки, конечно, точнее определяют настроение Пушкина, его нелюбовь к Александру I - кому «подсвистывал до самого гроба».
>1 Липранди, л. 204; «Пушкин в воспоминаниях…», с. 349.
>2 См.: Н. В. Басаргин. Записки. Пг., «Огни», 1917.
>3 Липранди, л. 162; «Пушкин в воспоминаниях…», с. 331. Курсив мой. - Н. Э.
ВЛАДИМИР ГОРЧАКОВ
Рискованно делать широкие выводы о взглядах великого поэта по отдельным фразам, отрывочным дневниковым записям его друзей. Полезнее присмотреться к их позднейшей полемике.
Составляя записки по дневнику более чем сорокалетней давности, Липранди был весьма осторожен и стремился замаскировать декабристские связи своей молодости.
Горчаков, как отмечалось, не утратил прогрессивные идеалы. Этого воспитанника известной московской муравьевской школы колонновожатых >1 прекрасно описал П. С. Шереметев.
«Среди друзей Пушкина есть один, нисколько на других не похожий. Это В. П. Горчаков. Он не блистал каким-либо выдающимся талантом или особым дарованием. Близость его к Пушкину чисто нравственная, и недаром поэт дал ему прозвище «душа души моей». В. П. Горчаков человек редкой доброты, и от всей его личности веет теплом и любовью. Он подбирает в сани на большой дороге пьяного замерзающего человека и возвращает к жизни, он жалеет слуг из цыган-молдаван, закабаленных у местных бояр, и называет их «полунеграми» и сам никогда не кричит на свою крепостную прислугу. В трудные минуты ссужает Пушкина 2 т. руб. и выручает поэта ‹…› С нищими делится последней копейкой. По натуре пылкий и восторженный, любящий чтение и беседы, он вращался среди тронутой революционными идеями военной молодежи Тульчина и Кишинева и был близок к будущим декабристам. Возможно, что он был на грани, но остался вне заговора, увлекаясь мистической стороной движения, тогда столь сильною. По отзыву современника, Горчаков затрагивал «самые серьезные предметы человеческого мышления», но «понимал их сердцем» - и вот причина, что чужим людям он порой мог казаться каким-то юродивым. Он любил искусство, музыку, писал стихи, из которых иные напечатаны, другие сохраняются