— Успокойтесь, — сказал Денисов. — Расскажите подробнее. По-вашему, мы найдем покупателя? Кому он их продал?
— Вернуть сапоги? — она поняла по-своему.
— Да.
Она задумалась:
— Вряд ли! Их увез в Москву какой-то парень… Племянник все вам скажет. Он дома. Мне пойти с вами?
— Не надо. Скажите адрес.
— Сейчас… По-вашему, это ему чем-то грозит? Тот у него просто выпросил, насильно сунул лишнее… Что же вы молчите?
— Все будет в порядке. Конечно, при таких обстоятельствах…
— Другого и не может быть! Уверяю.
Прозвенел звонок. Она немного успокоилась.
— Сейчас вернетесь в центр, свернете налево. И дальше пойдете до конца, направо начинается наша улица. Дом…
Денисов понял только, что сначала должен снова пройти под окнами дежурной части.
— Как его зовут? — спросил он.
— Микляев Юрий. Он бухгалтер, живет один. Инвалид детства. Вы все поймете, когда увидите.
Дверь в квартиру открыл хозяин. Денисов принял его за подростка, поздоровался.
— Мне нужен Микляев, бухгалтер.
Тот молча кивнул, пошел впереди. Дверь с низко прибитой ручкой открылась легко. В квадратной по виду комнате мебели было мало: письменный стол, книжный шкаф, тахта. Тот, кого Денисов принял за подростка, подошел к письменному столу, неловко взобрался на стул:
— Слушаю.
Теперь Денисов лучше рассмотрел его. У Микляева была большая красивая голова, узкие плечи, приятные зеленоватые глаза. Голова молодого мужчины была соединена с детским укороченным туловищем.
Денисов представился.
— В феврале вам купили резиновые сапоги… — он коротко сформулировал вопросы, которые его интересовали.
— Действительно купили… — Микляев растерянно улыбнулся. — Зинаида
Ивановна. Я ее у магазина ждал.
Ступеньки там крутые, а у меня… — он скользнул взглядбм вниз, к ногам
— короткие и непропорционально большие в ступнях, они на добрые сантиметров тридцать не достигали пола. — Зинаида Ивановна вынесла сапоги, отдала мне. Сама сразу убежала. В техникум. Тут он и подошел. Этот самый.
У которого теперь они.
— Пожалуйста, ничего не упускайте, — предупредил Денисов.
— Постараюсь. Парень как парень. Не особо резкий, сухой. Лет тридцать ему. Может, немного меньше. «Здорово, Юра!» — говорит… — рассказывая,
Микляев шевелил своими свисавшими со стула сапожками со стоптанными носками.
— Выходит, знает вас, — сказал Денисов. — А вы его?
Микляев улыбнулся:
— Меня весь город знает. Все здороваются. А я и половины не знаю.
Близорукость! И этого парня я не узнал. «А кому ты шапку собачью подарил, помнишь? — спрашивает. — У Сашки Алякринского в комнате…» — «Не помню»,
— говорю.
— Был такой случай?