Кто-то в зале просит сделать звук погромче, но бармен переключает на музыкальный канал, нарочно выкручивая громкость, чтобы отбить желание у недовольных кричать и требовать вернуть обратно.
Я достаю телефон, хочу узнать больше новостей, но даже гуглить нет необходимости, потому что в новостной ленте первые позиции занимают громкие заголовки с фамилией Кирилла. Я выбираю тот, где есть заявление Лизы. «Я много лет хранила эту тайну, потому что, как и родители, верила, что Кирилл сможет стать полноценным членом общества. Но в последние месяцы состояние его здоровья значительно ухудшилось, он отказывается от лечения, и я больше не могу замалчивать правду, потому что от решений Кирилла зависят интересы многих других людей…»
Мне все еще кажется, что это просто ошибка. Нелепое страшное совпадение, что речь идет о другой семье и другом Кирилле, потому что мой Принц, хоть странный и порой жестокий, совершенно точно нормальный!
Я поздно вспоминаю разговор с отцом. Он говорил, что у Кирилла аутичное расстройство, но даже тогда мне казалось, что все это — просто мелочи, шелуха, небольшой налет, который появляется на благородной монете, но не может уменьшить ее ценности. Нужно взять тайм-аут, переварить услышанное, но я вдруг оказываюсь на улице, в плотной толпе людей, и чьи-то руки грубо отпихивают меня с пути, попрекая тем, что из-за таких растяп и случаются разбитые колени и опоздания на работу. Меня оттягивает назад, до почти болезненного удара спиной о стену, но сейчас мне все равно. Я достаю телефон, набираю номер и прикладываю трубку к уху.
Пара гудков, после которых до меня доходит, что я вспомнила номер Кирилла просто так, даже не прилагая усилий, доверилась физической памяти тела. Это повод для радости, но во мне зреет только паника, потому что после стандартных десяти гудков Кирилл так и не берет трубку. Мне кажется, что даже, несмотря на нашу тихую ссору и то, что последнюю неделю мы не обменялись друг с другом ни словом, он бы все равно не игнорировал меня. Даже если бы очень не хотел разговаривать. Даже если бы наш разговор закончился после нескольких слов.
Я снова набираю его, на этот раз уже намеренно выбегая к краю дороги, чтобы поймать такси. Наугад это почти нереально, но мне везет, хоть вперед выбегает какая-то крупная женщина с сумками и пытается отпихнуть меня обратно, чтобы втиснуться в салон.
— Я вас ударю, — внезапно грубым и злым голосом предупреждаю я, когда она пытается пересилить мои попытки сопротивляться. — Подождите другую машину.
И каким-то непостижимым образом угроза срабатывает. Или, может быть, я слишком усердно делаю вид, что способна привести угрозу в исполнение.