Ненавижу тот портрет! В результате долгих мытарств получилась девица в пышном старомодном наряде, с жутким, именуемым сложной прической непотребством на голове и каменной физиономией. Ах да, чуть не забыла о цветочном венике, исколовшем мне все руки во время позирования и призванном подчеркнуть мою юную прелесть и невинность, как соизволил выразиться художник.
— Я плохо получаюсь на холсте, — пробормотала я.
— Почему? Ты там красивая… и далекая.
— Там не я.
— А кто же? — усмехнулся Кэйд.
— Мамина мечта об идеальной дочери-принцессе. Есть определенные каноны, которым следуют в попытке запечатлеть очередного королевского отпрыска для подданных и потомков. В жизни я ведь не такая. — И как мужчина сказал? «Красивая и далекая»? А в жизни я, выходит, некрасивая и близкая?
— В жизни ты лучше. Ты настоящая и у тебя потрясающая улыбка.
О-о! Я аж на ступеньке застыла. Всякие, конечно, комплименты слышать приходилось, порой такие витиеватые, что без бутылки не разберешься, и в большинстве своем они не несли ничего, кроме лести или дежурной вежливости. А слова Кэйда простые… и искренние.
— Правда? — на всякий случай уточнила я.
Мужчина остановился, обернулся и спустился на мою ступеньку.
— Правда, — заверил Кэйд.
Неужели поцелует? Взгляд, во всяком случае, располагающий. Момент, по моему мнению, тоже вполне подходящий. Ох, мама обязательно что-нибудь неодобрительное сказала бы. Например, что недопустимо и вообще возмутительно целоваться с мужчиной на второй день общения. Тем более женихом не являющимся. И особенно при наличии собственно жениха. А что бы Гейл сказала? Хотя… к демонам мнение родни!
Опустив ресницы, я подняла лицо навстречу Кэйду и замерла в трепетном, как и положено юной стыдливой деве, ожидании поцелуя…
Я ждала. Секунды тянулись сладким медом предвкушения… но ничего не происходило. Ну что за жизнь такая? Или на самом деле я жуть какая страшненькая, что меня все поцеловать боятся? Или дело в гордом статусе принцесса и незримом нимбе потенциальной короны?
Завершающим аккордом прозвучало деликатное покашливание. Я покосилась на стоящего на следующем лестничном пролете Дарсела, потом посмотрела на заметно погрустневшего Кэйда. Похоже, кроме попытки досрочно отправить меня к предкам, ничего мне больше не светит. Эх, несправедливая жизнь!
— Понимаю, что эта компания намного приятнее, чем та, что наверху, но Ио хочет побыстрее покончить с диагностикой, да и я уже не прочь вздремнуть, — заметил оборотень.
— Иду. — Кэйд продолжил подниматься.
Я поплелась следом.
Лестница заканчивалась небольшим помещением с двумя дверями. Одна закрыта, другая нараспашку. За открытой створкой второе помещение, побольше, со столом, парой стульев и старым диванчиком у стены. Напротив входа третья дверь, массивная, железная и с характерным узким окошечком в верхней части. Демонесса сидела на краешке стола, задумчиво расправляя складки на длинной юбке утреннего желтого платья.