Операция по изъятию и пересадке была назначенная на девять утра, когда я вошла в операционную, Шепард уже ждал со своей командой. Донор молодая женщина.
Я взяла скальпель, собралась с духом и провела разрез от ямки на ее шее до лобковой кости. Вошла в брюшную полость. Команда Шепарда приступила к извлечению сердца, вооружившись пилой, раскрыла грудную клетку.
Началась работа.
Каждый занимался своим. Я все делала пошагово. Вскрыла живот, сдвинула входящую ободочную и двенадцатиперстную кишку, обнажая аорту и полую вену, перетянула аорту, готовясь к катетеризации. Отделила печень от диафрагмы и забрюшинного пространства, аккуратно рассекла ворота печени и, найдя желчный проток, разрезала его, давая желчи вытечь, а затем отделила ренальные вены и артерии, ведущие к почкам.
К тому моменту команда Шепарда, извлекавшая сердце, сняла хирургические костюмы и стояла у нас за спинами. Им хотелось быстрее пойти отдохнуть перед вторым этапом работы с реципиентом, но скорее всего Шепард велел оставаться до конца.
На секунду я прервалась, пока мои ассистенты трудились над тем, чтобы поместить в аорту трубку для введения в полости организма кардиоплегического раствора, останавливающего биение сердце.
— Не трогай! — громогласно заорал Шепард, что есть сил.
Все замерли на месте. Я рывком отодвинула стерильный занавес, открыв лицо донора. Вздрогнула.
— Закрой! Быстро!
Я узнала это лицо. Видела его. Лицо девушки из московского офиса компании. Красивая брюнетка с шоколадным оттенком волос, работающая на ресепшене. Кристина.
— Вернись! Я сказал на место!
В это время перерезали полую вену прямо перед входом в сердце, и кровь хлынула внутрь тела, заполняя грудную полость, выхлестываясь вокруг, брызгая на наши костюмы, заливая пол.
Остальные операции я делала на автомате, не заметив, как покалывают пальцы, когда мы откачали кровь и заполнили раствором, сохраняющим органы, засыпали брюшную полость донора колотым льдом. Органы Кристины были вырезаны, промыты и бережно уложены в стерильную емкость. Я не могла не думать о ней.
Как именно она погибла? Понятно, что многие сотрудники, работая в такой структуре как «Сафино», имели более глубокое, а главное грамотное понимание о современном донорстве. Эти люди понимали, что своей смертью они могут спасти не одну, а несколько жизней. Даже после смерти неся в мир добро через других людей. И если бы не упорное сопротивление Шепарда, я бы не была так удивлена. Ведь донор не звезда, не светское лицо и не член богатой семьи, не желающей огласки. Или нет? Времени на рассуждения не оставалось, мы должны приступать ко второй части операции.