Покончив с бумажной волокитой, когда стемнело, усталая, притащилась домой, считая, что это был один из самых тяжелых дней в жизни. Но раз пациент жив, не самый тяжелый, философски решила я.
Стоило переступить порог дома, как налетел Андрей. Пьяный, на взводе, он без лишних разговоров потащил за руку в спальню, на ходу раздевая.
— Андрей, — возмутиться не было сил.
Пока тащил, он даже не удосужился включить ночник, и я второпях собирала синяки по углам.
— Что происходит, ты можешь объяснить?
— Да. Хочу тебя, — сообщил он, лихорадочно расстегивая пуговицы на штанах, стаскивая их и цепляясь пальцами за лифчик. — Прям очень. Не могу ждать.
— Стой, пожалуйста, ну подожди, — попыталась отбиться я, пока он дергал, обнажая груди. — У меня был кошмарный день.
Трусики затрещали в пальцах, обозначая, как ему все равно. Мокрые губы впились в рот, вяло и потрясенно ответила, не в силах отказать ему и не в силах поддержать его, чувствуя, что еще немного и завою. Да что ж за день такой.
Он опрокинул нас на кровать, повалившись сверху. В душе будто кто-то выжигал, долго и старательно, и теперь там образовалась дырка.
- Ну давай, писечка. Не будь бревном, шевелись, — кряхтел он. — Ты как ведро с песком.
Я устало закрыла глаза, чувствуя текущие струйки слез на висках, голове, ощущая дикую, бесконечную пустоту, резь от причиняемой боли внизу, тяжесть тела. И ведь не насилует, любит, любит как умеет. Хотелось одновременно и умереть и заорать. Я не хочу тебя. Но у нас так давно не было секса, нужно было пересилить, заткнуться и стиснуть зубы.
— Представь что-нибудь хорошее. Давай! Будь плохой девочкой.
Перед глазами встал образ Марса. Как он стоит у дерева в парке. Его расслабленный и в то же время напряженный вид, красивое лицо, тело, губы. Представить, как не муж надо мной сейчас надрывается, а Марс. Его руки гладят, мнут, а член вдалбливается внутрь. И ведь помогло. Я глубже задышала, чувствуя, как внутри от движений становиться жарче. Мааарс. Руки гладят по голове, путаются не в светлых, а в черных, как смоль, кудрях. Пальцы чувствуют скульптурные черты лица, обводят контуры губ, угадывая подушечками обозначившуюся щетину. Тело отзывалось на ласки. Но видимо и верно, день не мой.
Андрей выдохся и повалился на спину.
— О, не могу больше, — простонал он, не способный кончить из-за алкоголя в крови. — Мил, давай ты сверху.
Закрыла глаза. Затем открыла и посмотрела на мужа.
— Надеюсь, ты кончил, — обозначила я, не особо заботясь об ответе.
— Да, конечно, — солгал тот, несколько удивленный, чуть пришел в себя. — Как дела на работе?