…Так было и вчера. Егор вернулся с работы не в духе. Заметил, что кухонный стол плохо протерт. Обычно меня в таком случае он тыкал в "косяк" носом. Хватал за шиворот, наклонял и проводил моим лицом, к примеру, по тому же столу, приговаривая:
– Настя – плохая хозяйка. Плохо убралась. За что я ее кормлю?
Вроде бы все в виде шутки-прибаутки. Но я готова была выть в такие минуть. А приходилось терпеть. Ради семьи, ради сына, которого я не хотела оставлять без отца. Уговаривала себя смириться. Приводила аргументы: в целом Егор неплохой муж и отец, а недостатки, у кого их нет…
Но Петрович терпеть не стал. Отшвырнул моего супруга, а потом вырубил его с ноги в гладко выбритую челюсть.
Скулил Егор минут двадцать. Стращал зафиксированными травмами, судом, полицией. Заткнулся, только когда взбесившаяся жена пообещала добавить. Тогда муженек скидал вещички и дал деру, пообещав прислать адвоката.
Майор закончил рассказ и спросил:
– Настя, ты его вернуть хочешь? Я так-то знаю, где он. Как раз за ним собираюсь, он должен на обед забежать.
– Не стоит этого делать, – ответила я. – Егор меня никогда по-настоящему не любил. Думаю, в любом случае оставил бы меня рано или поздно. Просто ты ускорил процесс. Так что… спасибо!
Петрович о чем-то задумался, потом ответил:
– Ладно, как скажешь. Выходит я зазря терзался. Думал, спуститься вниз, помириться. Даже вот мейкап навел, платьице нарядное нацепил..
– Петрович! Коли ты при параде, мчись на всех парусах в парк, что возле моего дома. Дело есть. Очень срочное…
Когда Петрович появился и стал приближаться, я думала, получу первый инфаркт в моей жизни. Так пугающе Анастасия Потапова не выглядела никогда! Не знаю, где продажный мент брал уроки мейкапа… Но меня можно было сразу отправлять на съемки фильма ужасов, минуя гримера. Тени на мои глаза Петрович наложил яркие, фиолетовые. Причем, не пожадничал, намазюкался до самых бровей. Один глаз был намного больше другого: сказывалась попытка неопытной руки нанести подводку. Подводка начиналась почему-то от самой переносицы, красовалась жирной каймой по середине верхнего века, опускалась вниз, где устрашающим зигзагом шла по щеке. Второй глаз был не подведен, поэтому не так страшен. Петрович наводил макияж незадолго до моего звонка и, к счастью, не успел завершить процесс. Впрочем, губы были накрашены помадой морковного цвета. На щеках – толстыми кругляхами, словно у матрешки, наложены румяна. Из моих волос Петрович почему-то решил сделать начес! Видно вспомнил молодость, подобные причесоны действительно когда-то были в почете. Но самым поразительным, точнее – поражающим наповал – было мое свадебное платье, в которое нарядился Петрович. На ногах – черные туфельки на высоченной шпильке, иди на которых майор был не приучен и теперь ковылял, без конца спотыкаясь и подворачивая мои ноги по очереди. Народ с удивлением таращился на страшную невесту. Какай-то малыш перепугался и забился в плаче. Его мамаша пообещала выдрать мне волосы и ноги. Но быстро остыла, увидев, что новобрачная остановилась возле полицейского отряда.