— Что случилось? — настороженно нарушила тишину, хотя на задворках сознания уже мелькала разумная мысль, что страшусь узнать правду.
Роберт некоторое время рассматривал бокал в руках:
— Я был так пьян, что не сразу понял… ну… Демьян догадался, что я натворил и безжалостно рубанул отрезвляющей правдой — моя жертва была беременна, вот только мой искаженный алкоголем рассудок этого сразу не различил. И мы пошли дальше. Демьян свою тоже подчинил. Мы опять стали изучать… Старательно выискивая, как не допустить сумасшествия фантош… Но моя сломалась первой. Демьян плюнул и обратил свою. На моей памяти этого никто не делал — известно, что таким тварям невозможно ужиться в этом мире, но, по сути, известно только на словах. Мы не сталкивались с подобными особями, потому любое обращение происходит с одобрения общества. Так что, в очередной раз, наплевав на мнение других, Демьян это сделал без спросу. Обратил фантош… Эксперимент чистой воды, но Демьян искренне полагал, что девушка приживется и сможет перебороть зверя. Вот только, чем больше потакаешь зверю, тем больше он требует. А сумасшедший зверь — опасен стократно…
— Елена, — вспомнила имя, произнесенное как-то мужчинами.
— Ты о ней знаешь? — с нескрываемым удивлением уставился на меня Роберт.
— Когда меня укусил Демьян, я лежала без движения, а вы…
— Я думал, ты была в отключке, — перебил тихо врач. — Обычно так и бывает…
— Лучше бы, — усмехнулась с грустью. — Я тогда все слышала, но ничего не могла сказать и даже дать понять, что в сознании.
— Понятно, — задумался Роберт.
— А что случилось с твоей игрушкой?
Вихтерев заметно побледнел, пожевал губы:
— Она попыталась удалить плод из собственного чрева.
— Что? — безотчетно ахнула я и огляделась, никого ли не привлекла моя несдержанность. Благо в ресторане в это время народу кроме персонала было всего ничего несколько человек, и сидели мы в сторонке, поэтому, вновь уставилась на врача.
— Она была прекрасна. Худенькая, веселая, подвижная, с прекрасным чувством юмора, хорошими манерами. Юля покорила меня с первого взгляда и видимо от ревности, что она может достаться Демьяну я и сглупил. Нет, — развел руками, — я не оправдываюсь совершенно, просто пытаюсь… Неважно, — мотнул обреченно головой. — Чем больше с ней был, тем сильнее понимал, что люблю. Если бы не фантош, я бы женился. Я не знал… — сокрушался искренне Вихтерев, и я верила его боли. Той боли, что не давала забыть о содеянном, что будет раздирать душу на части до конца его жизни. — Так что, это я — чудовище!
Не знаю почему, но промолчала, что уже знаю девушку. Тотчас вспомнила юную красавицу, сидящую возле окна. Ее мертвые голубые глаза. Взгляд в никуда, бесстрастие на лице.