— Потому что это большой по местным меркам город. Здесь никто не сдает и не снимает целые дома.
— Можно же было снять номер в гостинице.
— Я не снимаю гостиницы без надобности, — окончательно разозлилась Лиззи. — Ты прекрасно знаешь, что я не поддерживаю бизнесы. Я поддерживаю людей. В Ирландии мне и цента не хочется давать правительству, доведшему народ до такой нищеты. Этот Джон нормальный дядька. Поверь, не от большого достатка открываешь свой дом для посторонних. Ты на стены смотрела? Там семейные фотографии.
Я кивнула. Только на самом деле взгляд мой задержался совсем не на них, а на картине, висевшей в изголовье кровати — достаточно небрежный набросок маслом двух целующихся девушек. В ирландской доме!
— Поехали!
Я подчинилась приказу и молила теперь, чтобы Лиззи не подумала остановиться подле какого-нибудь ночного клуба, которые шли один за другим вдоль набережной. Наконец показалось какое-то подобие паба, пусть такого же темного, но хотя бы с окнами, не заклеенными дебильными картинками. Только сколько бы мы ни крутились по узеньким улочкам, не могли найти парковку, пока не отъехали на довольно приличное расстояние к частным домам.
В пабе, к нашей великой радости, оказалось довольно тихо и немноголюдно. Полумрак разбавлял свет крохотных свечей, украшавших каждый столик. Нам безумно необходим этот чуток романтизма, чтобы оставить позади треволнения дня и настроиться на рабочий лад. Хотя бы мне. Шаржи на Бреннона О'Диа мне помогала рисовать злость, а вот на чужие лица мне был необходим особый настрой. Однако даже салату с морепродуктами не удалось мне его подарить — я даже не успела нарушить прекрасную горку из скрученного трубочкой соленого лосося, как Лиззи отбросила в сторону свою вилку.
— Бекон! Они положили в «Цезаря» бекон!
Сейчас она устроит разборки с официанткой и окончательно испортит вечер, но Лиззи вдруг выдохнула:
— Совершенно забыла, что в Ирландии везде пихают жареный бекон!
— Хочешь поменяться со мной? — спросила я, заметив, как она судорожно начала выкладывать на салфетку крохотные кусочки бекона.
— Зачем? — удивление ее было искренним. — Это твой заказ, а это мой. Почему ты не должна есть то, что тебе хочется? Я могу заказать себе другое, но не буду. Как и пиво. Ты не получишь пиво, поняла?
Я даже не заикалась про него. Мне действительно совершенно не хотелось пить. Я бы от горячего чая не отказалась, с молоком и медом, и он нам помог, когда мы полчаса крутились по кварталу в поисках машины. Улицы и дома казались абсолютно одинаковыми. Как мы на название улицы-то не посмотрели? Лиззи молчала, наверное, сдерживая ругательства, а я не могла. Меня вдруг разобрал жуткий смех, безудержный, пьяный… Я не могла объяснить его причину. Нет, могла бы, но не хотела: мисс Брукнэлл, такая правильная мисс Брукнэлл со списком дел на каждый день, заблудилась в трех березах.