— Посмотри на тот плакат! — Пришлось обернуться: семь пивных кружек в ряд. — Это реклама начала прошлого века, призывающая пить Гиннесс каждый день. А вон тот плакат…
— Шон, — я даже опустила его указующий перст. — Не порти мне аппетит алкогольной историей, ладно? И пить я сегодня не буду, окей?
Я нагрубила и достаточно громко, но все остальные интонации Шон игнорировал без зазрения совести, а тут сразу отодвинул мне стул. К нам черепашьим шагом двинулась официантка, точно брала себе время просканировать нас взглядом, особенно меня, и мне сделалось как-то нехорошо от своего затрапезного вида. И это еще только в пабе, а что станет со мной в театре — буду чувствовать себя дояркой на пленуме СССР. Девушка наконец вышла на свет одинокой искусственной свечи, торчащей в центре нашего столика, и раскрыла рот. Сразу стало понятно, почему меня передернуло от ее взгляда и отчего у нее не нашлось для меня приветливой улыбки — она родилась в той же стране, что и я. Шону повезло чуть больше, его наградили фразой:
— I’ll give you a wee minute to think about what you’d like.
А мне просто швырнули под нос меню, но я поблагодарила и тут же выпалила, чтобы нам обоим принесли «фиш-энд-чипс» и два чая с мятой и лимоном. Девушка даже не стала доставать блокнот. Рта она тоже не раскрыла. На свое счастье. Сейчас я была слишком зла, чтобы вынести чисто-русское хамство.
— А раньше ты бы не нашла в это время ничего, кроме соленой говядины и консервированной свеклы, — выдал Шон, когда с нашего столика исчезли так и не раскрытые меню.
— Раньше — это когда? Во времена англичан? — не сумела я смягчить тон.
— Просто раньше.
Наконец-то Шон понял, что иногда лучше жевать, чем говорить, хотя жевать пока было нечего. Если только выбившийся из ворота джемпера воротник рубашки. Но водопроводчик и в костюме-тройке остается водопроводчиком, даже если он на пятерку сдал в школе предмет «Знай и люби свой край». Его край меня интересует в данный момент намного меньше точки преткновения моих с Лиззи отношений.
Официантка вернулась с нашим заказом довольно быстро. До того момента, как я смогла решить, как себя вести: заговорить с ней по-русски или сделать вид, что я не заметила акцента. Шон же не нашел нужным намекнуть мне про ее национальность. Однако вдруг ни с того ни с сего брякнул:
— Когда ты пытаешься говорить с ирландским акцентом, ты начинаешь звучать, как англичанка. Лучше не надо.
Я ведь почти ничего не сказала. Только извинилась, что сделала за него заказ. Или дело не в акценте, а он просто дал понять, что его интерес ко мне тоже далеко не романтичный, и всю романтику он копит для своих кратких лондонских визитов. Такой расклад меня более чем устраивает. Остается надеяться, что ты приперся сюда ради спектакля, а не ради ужина со мной.