— Я очень хочу показать тебе свои лотосы. Я умею только рисовать, больше ничего. Но этому искусству я посвятил жизнь и владею им не хуже древних мастеров. Быть может, эти рисунки и дали мне эту самую жизнь.
— Как это?
Суслик, ты так все вопросительные слова в английском языке переберешь! Да, и французские тоже, потому что пока у мистера Атертона двигаются губы, его пальцы стоят на месте!
— Расскажу за ужином, а сейчас надо заказать столик. Ты ешь мидии?
Сусанна кивнула, хотя никогда их не пробовала. Какая разница, когда она не голодна.
— Я вообще-то поужинала уже.
— Когда? — по губам Резы скользнула улыбка. — Я сижу здесь с семи часов… Впрочем, я могу заказать только десерт.
Он уже поднес к уху мобильник и по количеству произнесенных слов можно было ожидать десять смен блюд. Она присела на стул и принялась отправлять сестре фотографии и заодно прикрепила видео с реки и с шоу.
— Это надолго?
Сусанна подняла голову от экрана. Прогресс был слишком медленный — можно и четверть часа ждать, пока все загрузится.
— Оставь телефон. Он тебе не понадобится.
Разумно! Она положила телефон рядом с коробочкой гуаши и вытащила из рюкзака кофту.
— Планшет оставь. Вдругу нас будет время на новую главу…
Какая многозначительная пауза. Это действительно французский ресторан или очередной притон с красавицей Сельмой?
— Здесь пройти пять минут, — сказал Реза, когда они оказались на улице. — Он вот в том отеле…
Реза так небрежно махнул рукой, что Сусанна уловила лишь направление. Впрочем, сейчас ей не нужен внутренний навигатор — пальцы провожатого намертво сцепились с ее и не отпустили даже в холле отеля, который выглядел слишком респектабельно для ее кроссовок, надетых на босую ногу, но никто не сделал им замечание. Быть может, швейцары умеют по крою рубашек отличать дорогие бренды? Или на лице Резы что-то написано? Это только она его читать не умеет.
В пустом зале играла французская музыка. Эдит Пиаф? Только ее, впрочем, она и знала… Еще, конечно, Шарля Азнавура, но лишь по имени, по голосу бы не распознала. Официант отодвинул для нее стул и спросил что-то по-арабски, но не ее, и она не стала обращать внимание на длину ответа Резы. Может, арабский такой язык, может, манера выражаться на нем витиеватая, а, может, у братьев просто язык слишком длинный…
— На десерт я взял эклеры, ведь ты не против?
Почему ей быть против? Можно в двойном количестве и вообще без мидий.
— К мидиям подадут белое вино, но ты можешь не пить.
Какая забота! Отчего бы и не выпить, если это один бокал? Ну, рассказ-то начнете или будете молча рассматривать дела лап своей кошечки? Даже не поблагодарил за спасение Сануры! Или браслеты — это вознаграждение? Или достаточно «спасибо» от Аббаса.