Сусанна почувствовала, как пузырики давно выпитого сидра ударили в нос.
— Это единственный вечер, когда мы вдали от любопытных взглядов, — продолжал Реза голосом диктора.
Браслеты с рук вдруг переместились на голову, расплющив виски. Нет, он не улыбается, он спокойно убирает в бумажник чек с кредиткой, оставляя на столе ключ от гостиничного номера. Белая скатерть и ключ. Больше ничего между ними нет.
— Пока ты принимаешь решение, я с удовольствием прочту продолжение романа и подумаю над новыми иллюстрациями.
Суслик, ты сдурела? Ты зачем достаешь планшет? Зачем подключаешься к гостиничной сети? Зачем протягиваешь через стол страницу с гугловским переводчиком. Ты забыла, как звучит по-английски слово «нет»? Так я напомню — «по». Суслик, неужто сложно произнести короткое «ноу»?
Роман Сусанны: 16–20 главы
16. "Поиски Кекемура"
Взгляды — тревожные, злобные, безразличные — преследовали Нен-Нуфер на каждом шагу. Ночная тьма не скрывала ее от людского любопытства, которое сочилось из десятков глаз, опаляя тело жаром факелов. Никто не заговорил с ней, и она решила молчать. Молчать до утра, когда уляжется радость Амени, и верховный жрец сумеет произнести хоть что-то, кроме имени Бога. Только перед ним и ни кем иным будет держать она ответ. Только он и Великие Боги в праве судить ее. Судить… Только ее и никого больше. Пусть кара, какой бы легкой она ни была, минует царевича. Пусть память о встрече с ней никогда не омрачится сожалением. Его же она станет вспоминать, сдерживая слезы счастья, и не осмелится жалеть о том, что Боги развели их дороги, лишь единожды соединив на краткий миг уста в сладостном поцелуе.
Нен-Нуфер боялась не уснуть до самого утра, но страхи и думы отпустили ее, лишь усталое тело коснулось жесткой циновки. Она проспала рассвет и завтрак и, проснувшись, еще долго наслаждалась тишиной. Если Амени уже вернулся в храм, то его с утра занимают разные заботы и лишь в тихий послеобеденный час она посмеет нарушить его покой своим появлением. Купальня в такой час ожидаемо оказалась пуста, и Нен-Нуфер благоговейно отдала себя во власть нильской воды и рук невольниц. Ни одна не глядела на нее с любопытством, с извечным усердием исполняя порученную им заботу о телах храмовых танцовщиц. Они смазали подсохшие колени, местами поджившие, но требующие еще плотных нарядов. Однако даже в жестком льне, но с подведенными глазами и богатыми украшениями она имела полное право носить имя жрицы Хатор. Амени останется доволен ее видом и не забранит более того, что она заслужила за отлучку из храма.