Только что делать сорок минут, пока тесто вылеживается в холодильнике? Что, что! Мышкой прокрасться в библиотеку и забрать недочитанную рукопись. Реза продолжал преспокойно спать. Только вновь раскрылся. Однако нынче можно укрыть его без риска для жизни. Если только шкаф не вздумает упасть. Ага, думаешь поумнеешь, коль получишь по башке всеми томами «Британики» одновременно? Шутки шутками, а словарем бы получить не мешало… Мистер Атертон мог бы и фильтровать лексику — знал же уровень своей читательницы! Скажи спасибо, что он написал за тебя продолжение и, если ты дома плотненько посидишь со словарем, то даже не станет претендовать на соавторство. Ведь не заберет же он рукопись. Она готова вернуть кольцо, но не историю фараона. Первые листы все равно уже лежат в чемодане.
Сусанна вернулась на кухню и присела к крохотному столику — за ним, наверное, мадам Газия и ест в гордом одиночестве. Интересно, а во времена отца Резы дела обстояли иначе? Может, она с таким рвением застелила нынче кровать, потому что Сусанна осквернила собой ее женскую память… Лучше не думать — в этой семейке сам черт ногу сломит! Как и в рукописи мистера Атертона.
Никогда прежде ладья Амона так медленно не пересекала небо, как в последовавшие за разлукой дни. Прочитав гимн Осирису, фараон долго глядел в сторону дома Сети, но даже тоскующий взгляд не мог проникнуть сквозь густые ветви многочисленных финиковых пальм, сладость плодов которых ложилась нынче на язык горечью. Фараон почти не притрагивался утром к еде — не желая есть в одиночестве, он избрал голод, хотя порой с тоской вспоминал времена, когда ежедневно делил утреннюю трапезу с Никотрисой, и все равно не приглашал к себе царицу. Ночи он тоже проводил в одиночестве, а если и звал кого на ложе, то отсылал, едва насытившись.
Фараон не чувствовал прежней радости от близости женского тела. Весь трепет остался в ладонях жрицы Хатор, имя которой давно не слетало с его уст. Много лун минуло с разлива Реки, а он все оттягивал встречу с Нен-Нуфер и ее учениками. Он хотел проявить перед Богиней стойкость, да не худшая ли слабость оправдывать свою робость заботами, ведь взгляд с трона непроизвольно скользил на террасу и уносился к пруду и дальше, в гущу финиковых пальм. Сети не спрашивал, когда он собирается навестить детей. Он избегал любых разговоров о них и потому, даже когда оставался во дворце, предпочитал свои покои, а фараон ждал приглашения брата, которое развязало бы руки, связанные страхом рассердить Богиню. Только Сети чувствовал желание младшего брата и потому молчал, но Боги не молчали, и однажды, после молитвы, жрец Маат спросил про царевича, и фараон, даже не успев подумать, сказал, что как раз сейчас собирается его проведать. И, взяв лишь двух стражников, отправился тем путем, которым Асенат привела к нему Нен- Нуфер. И на глазах изумленных юношей так же легко, как и беззаботная племянница, перемахнул через стену и велел им дожидаться его возвращения в саду.