— Я пришел за тобой, мой прекрасный лотос, — затараторил фараон, чтобы не дать Нен-Нуфер опомниться. — Я более не в силах выносить одиночество ночей. Раз Амени дает тебе право выбора, избери меня. Я довольно принес даров твоим Богам, чтобы они отдали мне тебя!
Он глядел на губы, еще блестевшие его поцелуем, страшась увидеть в глазах слезы.
— Это все, о чем я прошу их сейчас. Перед тобой стоит не властитель двух земель. У меня пустые руки, которые с нашей встречи хватают лишь воздух. Я не могу есть, не могу спать, не могу вершить суд… Я не могу без тебя ничего делать. Я принес к твоим ногам власть над Кеметом. Подними же ее и вручи мне обратно своим поцелуем.
Ее лицо было так близко и так далеко. Тело таяло и ускользало из его объятий, и вот он вновь держал в руках лишь воздух.
— Я не стану слушать тебя! — Нен-Нуфер и вправду закрыла ладонями уши. — И Боги тоже забудут твои слова.
— Не смей! — фараон поднял руку, и Нен-Нуфер в страхе отступила от него в воду.
— Не смей больше говорить от имени Богов, довольно! — он опустил руку, заметив испуг Нен-Нуфер. — Довольно, довольно, — голос перешел почти в шепот. — Боги вновь говорят со мной напрямую и за руку ведут к тебе. Так протяни свою, чтобы соединиться со мной, и народ Кемета поблагодарит тебя за мое исцеление всяко больше, чем за твои танцы в храме!
Она молчала и не выходила из пруда. И лицо ее сравнялось сейчас цветом с цветком лотоса.
— Протяни мне руку. Пойди за мной, и ты ни в чем не будешь знать нужды. Коль ищешь ты знак, то найди его в нашей встрече. Отец свел меня с тобой, он вложил твое хрупкое тело в мои руки, и я хочу заботливо нести его, покуда Река разливается и дарит нашей земле благоденствие. Что ты молчишь, воспитанница храма Пта? Ты забыла, что в начале было слово?! И слово это было любовь. Как же ты, воспитанная жрецами, смеешь противиться ей!
Фараон сделал еще шаг, и Нен-Нуфер пришлось вступить в воду по колено.
— Ты можешь замочить платье и извозить его в тине, но я все равно встречу тебя на том берегу и потребую ответа!
Она остановилась, сжав дрожащими пальцами висящий на шее сердоликовый амулет.
— С нами говорят, видно, разные Боги, Райя, — прерывающимся шепотом начала Нен-Нуфер. — Мне они говорят бежать от тебя, и я послушаюсь их и стану молить тебя уйти ради собственного блага и благоденствия Кемета. Твой отец свел меня с Сети на том же месте, что и с тобой, чтобы позволить передать вашим детям знания, которые мне посчастливилось получить от Пентаура. И потом я уйду и, даже когда ты будешь в Фивах, не потревожу твоего взора.