— Прочь!
Ему уже вывозили колесницу. Ту, в которой он чуть не раздавил Нен-Нуфер. Сети ночевал у себя в доме, и не было лишней минуты, чтобы посылать за ним, а только брату он доверился бы сейчас, а коли нет Сети, так он сам привезет Пентаура!
Ворота уже распахнули, но трубы молчали, не возвещая об отъезде фараона из дворца. Паника фараона передалась всем, даже страже у ворот. Он хлестнул лошадей, и колесница рванула с места. В храме тоже не успели открыть ворота. Фараон спрыгнул на землю и, оттолкнув храмовых стражников, побежал по аллее. И здесь не успели оповестить фанфарами о его приезде, но два жреца все же выбежали навстречу. Фараон, боясь, что те падут ниц, заорал еще издалека:
— Где Пентаур?!
Жрецы рванули с места быстрее царских лошадей. И когда фараон добежал до башни, он уже слышал торопливые шаги жреца. Пентаур взглянул на фараона и закрыл глаза, но тот схватил его за плечи и зашептал в лицо:
— Дитя мертво, слышишь?! Но ее ты можешь спасти! Слышишь?!
Он за руку поволок жреца к воротам.
— Мне нужны инструменты! — кричал Пентаур на бегу.
— Все будет!
Они бежали, как два загнанных льва, хотя ни у одного не развевался, подобно гриве, платок, оба потеряли их еще у башни. Стражники, державшие лошадей, бросились врассыпную, и фараон чуть ли не закинул жреца в колесницу. Пентаур едва успел ухватиться за бортик, когда хлыст просвистел над его головой. У дворцовых ворот оба замерли, чтобы отплеваться от забившего рот и ноздри песка, а потом вновь понеслись по дворцовым переходам, как угорелые, и никто не рискнул встать у них на пути.
У стены стражников стояло трое врачей, но их не впускали. Вооруженные кнутами юноши стойко закрывали уши на посылаемые им проклятья. Приказ фараона! — слышал в ответ каждый, кто пытался их усовестить, слыша крики царицы.
Пентаур вырвал ящик с инструментами у ближайшего врача и ринулся за фараоном в открывшуюся в стене стражников лазейку. Фараон пал на колени подле Кекемура. Юноша зажал Нен-Нуфер в кольцо рук, и та билась теперь головой ему в грудь. Фараон подхватил обессиленную царицу на руки и, велев Кекемуру убираться вон, опустил на кровать. Пентаур тотчас припал ухом к ее животу.
— Я верно ошибся в расчетах! — прохрипел жрец. — Это смерть не царицы, а ребенка…
— Ты не ошибся, — пролепетала Нен-Нуфер, поднимаясь к воспитателю, и вновь со стоном повалилась на спину.
— Она мне не сестра, — закончил за нее фараон, — и потому ребенок не мог быть наследником, за которого я платил бы матерью.
— Не сестра? — Пентаур даже выпустил запястье Нен-Нуфер, на котором прощупывал пульс.