«Не смей, падаль, пытай меня — ты почти достигла точки, когда я не смогу удержать болезненные стоны», — подняла руку, что в то же мгновение по локоть, оказалась, отстрелена одним из пистолетов-пулеметов Дэймона. Боль была на десятки уровней выше той, что заставляла Диану чувствовать Рара. Кровь брызнула из места, где ранее было предплечье, — «АРГХ!», — вырвалось из уст девушки, что выпучила от боли глаза до состояния «сейчас вылетят из орбит».
«О, нет, ты вела себя плохо, теперь пожинай плоды своего мерзкого языка, стерва», — сплюнула на неё, — «с кого же мне начать? Хм, эники-бэники сварили вареники раз, эники-бэники наложили вареники два, эники-бэники съели вареники три!», — резко воткнула один из ножей в живот Анзетты, явно смакуя данным моментом, — «обожаю свою работу, хи-хи-хи».
Глава 11: Гнев, Гордыня, Жадность, Чревоугодие…
Спокойствие и тишина сменились напряжённостью и стонами от боли Анзетты, которые сопровождали частые довольные смешки со стороны Рары. Казалось, эта маленькая розововолосая психопатка наслаждалась своей работой, раз за разом, нанося всё новые и новые порезы на теле «сестры» Дианы, что физически не могла пошевелиться, ведь гнойные слизни уже разъели плоть до самых костей. Сейчас же, она была не более чем мешком с мясом. Чревоугодию оставалось лишь наблюдать, как пытают её подругу, Гнев. Да, они обе смогут отрегенерировать, стоит впитать крупицу маны, но вот какая незадача — Дэймон блокирует частицы маны, создавая вокруг места своей мести купол антимагии. Из тонкого слоя своей белой энергии, в которой на удивление, опять-таки, не было этой самой маны.
Не трудно было догадаться, кто будет следующим, и это больше всего раздирало обеих девушек изнутри. Кога не владеет нечеловеческой регенерацией, точнее владеет но, не такой, как у Аватаров Греха. Для него это будет конец, и это понимал даже он сам. Ещё больше в пучину отчаяния загонял тот факт, что помощь не придёт, им никто не поможет, никто не спасёт. Спасала лишь призрачная надежда, что физическую оболочку Лео не развеют, а душу Коги можно будет поместить в тело Дианы. И плевать, что голова снова превратится в проходной двор, главное — спасти товарищей, а после уже и всякие там возмущения, да возражения.
«Ну, как тебе, Леохан? Нравиться? Мне очень, просто нет слов! И знаешь что самое забавное? Ты не думая, заставлял прочувствовать это на себе десятки, если не сотни тысяч простых смертных, по простому хотению, собственному велению. От балды, или ещё чего, я не знаю. Но, свою кару ты заслужил даже не за тиранию и гнёт над своим народом дымчатых леопардов, а за убийство моей сестры. Помнишь, как насиловал её днями напролёт? Может, вспомнишь, как насмехался надо мною, говоря, что я никогда не смогу забрать у тебя «твою» Элеонорочку? Да, ты был прав — мне не хватило сил тогда сразить и половины твоих приближенных, которые тебя же и свергнули! Вот умора, не правда ли? Но, перед падением, ты безжалостно вырезал всех своих рабов и рабынь, жён и любовниц, чтобы другим не досталось. Жадность — вот что тебя погубило, Император», — заглянул в мутные, наполненные яростью и болью глаза дымчатого леопарда, зло улыбаясь в лицо своего давнего врага, смакуя каждое мгновение, что принесло ему хоть каплю душевной боли.