Чем дольше все длилось, тем больше он желал, толкаясь мне навстречу. И вскоре он уже оставлял следы на подушках, а я все трахал его задницу своим языком.
– Спэнсер, ты мне нужен, – выдавил он из себя. Голос был полон отчаяния. – Нужен внутри меня. Больше, нужно больше.
Я нашел презерватив и нанес смазку на себя и его жаждущую и готовую задницу. Он все еще лежал на животе. А дышал резко и быстро.
Я расположил свой член возле его входа и мягко надавил. Он был теплым и тесным, скользким и гостеприимным. Сжав простыни в кулаки, мышцы на плечах забугрились, но своего он положения не сменил.
– Чеееееееерт, – простонал он.
Медленно я продвигался вперед и дал ему время адаптироваться. А себе дал время успокоиться. Никогда не ощущал такой связи. Скорее эмоциональной, чем физической. Необходимость продемонстрировать ему свои чувства была важнее траха.
И в тот самый момент я понял, что имеется в виду под словами «заниматься любовью». Я всегда расценивал это как трах или секс. Как физическую потребность расслабиться, первобытное желание овладеть, получать и отдавать удовольствие.
Но сейчас было иначе. Каждое движение было нежным, в такт его дыханию. Каждый толчок синхронизировался с биением моего сердца. И я обнимал его. Скользил руками по плечам и обнимал, наполняя его. Целовал его в шею, прикусывая кожу, а когда сдерживать удовольствие стало невозможно, я просто расслабился.
Наконец–то придя в себя, я все еще находился внутри него.
Наши сердца бились в одном ритме, пульсы слились в один.
Медленно я вышел из него, но остался на месте. Снова поцеловал его в шею и пробормотал его имя.
– Эндрю.
– Ты в порядке? – спросил он.
Только что в моей жизни произошел громадный ошеломляющий момент. Я не только признал, что любил его, но и осознал, что способен на подобные эмоции, на такие всеобъемлющие душераздирающие чувства. И я их заслуживал. Несколько лет терапии не смогли меня убедить, а Эндрю справился за несколько недель. Но я не мог ему сознаться. По крайней мере, пока что.
– Я лучше, чем в порядке, – ответил я, скатываясь с него, но все еще держа в объятиях. – Можем мы еще поспать?
Он хмыкнул и покачал головой.
– Нет. – Он перевернулся на бок, и я ощутил все еще твердый член. – Твоя работа не завершена.
Я засмеялся.
– Я повел себя как эгоист, прости.
– Ты был таким страстным, – сказал он. – Не извиняйся, все было потрясающе.
– Но ты не кончил.
– Пока нет.
– Мне хотелось бы.
Он прижался ко мне бедрами.
– Куда?
– Куда пожелаешь.
Эндрю застонал и, оторвавшись от меня, поднялся на колени.
– Открой рот.