Было нечто совершенно кошмарное во вручении израненного сердца другому человеку.
Все эти мысли наряду с постоянным писком и наполнявшими больницу звуками не давали уснуть. Эндрю очухался в начале седьмого, растерянный и немного не выспавшийся, но как только понял, где находился, тут же подумал обо мне.
— Привет. Как себя чувствуешь? — Голос его хрипел, и он провел руками по лицу.
— Гораздо лучше. Усталость по — прежнему есть, но мне уже лучше.
Он встал и потянулся. На нем до сих пор была вчерашняя одежда, после сна он выглядел помято и великолепно. Он поймал меня на подглядывании и улыбнулся.
— Что?
— Ничего. Спасибо, что остался.
— Где ж еще мне быть?
Я протянул ему руку, и он ее принял.
— Я практически всю ночь не спал. И почти присоединился к тебе на раскладушке.
Он улыбнулся и провел моей рукой по своему небритому подбородку.
— Вряд ли «братья» могут быть настолько близки.
О, точно.
— Братья?
— Вообще — то, сводные братья, но да.
— Я бы сказал, что мне до ужаса приятно, что мой сводный братишка остался на ночь, и мне захотелось пообниматься с ним в его постели.
Вошла медсестра, Эндрю резко отпустил мою руку и поднялся. Он открыл оконные шторы, а сестра проводила рутинную проверку и печатала что — то на компьютере.
— Скоро будет завтрак, — уходя, сообщила она.
Эндрю поморщился и вынул телефон из кармана. Что — то написал, потом посмотрел на меня.
— Ты не будешь есть больничную еду.
— Я как бы голоден.
— Как и я, но больничную еду подают в гастрономическом аду.
Я усмехнулся, отчего проснулся мой мочевой пузырь.
— Надо отлить.
— О, давай помогу. — Эндрю опустил ладонь мне на плечо.
— А подержать за меня не хочешь?
Он засмеялся.
— Вряд ли кто — нибудь оценит.
— Я в порядке, — заверил я, поднялся на ноги и потащил за собой стойку капельницы. — Встать я могу.
Он закусил губу.
— Не в этом смысле, — фыркнув, произнес я. — Точнее в этом смысле тоже могу, но мне не хотелось бы в момент прихода доктора щеголять палкостоянием.
— Чем?
— Типа стояком, только добавь сюда еще и полный мочевой пузырь. Ну, знаешь, такое бывает. — Я прошел в ванную комнату и подкатил к себе физраствор. — Через сорочку видно мой зад?
— А, да.
Я покрутил задницей.
— Прекрасно. — Я закрыл дверь, опустошил мочевой пузырь, потом помыл руки и умыл лицо. В больницах мне всегда казалось, что я грязный. К двери я стоял спиной, чтоб у Эндрю был идеальный обзор на мой зад. Протянув за спину руку, я распахнул дверь. — Знаешь, эти сорочки могут пригодиться. Может, стоит прихватить домой?
Только вот засмеялся не Эндрю. А Сара. Очень громко. Я обернулся. Эндрю медленно закрыл лицо руками, Сара, согнувшись, беззвучно сотрясалась от хохота, родители Эндрю, у которых в руках были еда и напитки, пытались сдержать смех, а врач приподнял бровь, неспешно кивнул и проговорил: