— Он поистине очень хорошо обнимается.
Со смехом Левин перебрался по другую сторону Хантера, и мы вместе закутали его в кокон, дважды обняв. Хантер улыбнулся и положил голову на сгиб моей руки. Я находился к нему ближе, чем когда-либо. Он был полностью обнажен, я — наполовину, мои штаны все еще были расстегнуты, и мы соприкасались с головы до ног. Я не нарушал приказа не прикасаться к нему, потому что это не носило сексуального характера. Это было утешением и невысказанным обещанием: я буду защищать их, оберегать и удовлетворять по потребностям.
И я всегда буду утешать своего сабмиссива, или сабмиссивов, как сейчас. Я надеялся, что Хантер останется с нами на постоянной основе, я правда надеялся. Я желал, чтобы он стал частью наших отношений, и я хотел дать ему жизнь, которую он заслуживал.
Я также ни в коем случае не думал пренебрегать Левиным, и хотя мое беспокойство связано с Хантером, нужно было убедиться, что Левин тоже справляется. Немного приподнявшись, я потянулся через Хантера и дотронулся до лица Левина.
— Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?
Он тепло улыбнулся.
— Отлично, Мастер.
Прижавшись к Хантеру, он выглядел как кот, добравшийся до сливок. Так мы и пролежали еще немного, пока дыхание не стало глубоким и спокойным.
— Как насчет душа? — в конце концов, предложил я.
— М-м-м, — промурлыкал Левин. — Люблю принимать душ с вами, Мастер.
Я приложил большой палец к его губам.
— Я не договорил. Как насчет того, чтобы привести себя в порядок, а потом поужинать? Хочу попробовать то, к чему вы оба приложили руки.
Душ в моей личной ванной был самым большим — душевая кабина с водопадом* — так что я повел их туда. Я намылил обоих, нежно массируя их плечи и руки в тех местах, где они были связаны. Левин застонал и повернул шею, прижимаясь ко мне, когда я дотронулся до него. Он снова был наполовину тверд — практически постоянное состояние Левина. Ненасытный мальчик.
*Водопад — тип душа (Прим. пер.)
Хантер, как всегда, был сдержан. Не думаю, что ему нравилось, когда я мыл его спину, однако, после того как я мягко прошелся мыльной мочалкой по коже, я заменил ее легким поцелуем для каждого шрама. Хотел, чтобы он знал: я считаю его красивым, со шрамами и всем прочим. И хотя я видел отметины на его коже, видел, что он пережил и как был силен, дабы вынести это, я также видел человека внутри. Ясноглазого мальчика, который был робок, но решителен. Я видел его.
И конечно, быть обнаженным в душе с двумя намыленными, сексуальными сабами оказалось перебором. Мой член слишком заинтересовался, несмотря на то, что мой разум помнил о границах.