— О.— Его румянец стал еще сильнее. — Ну, да.
Я усмехнулся.
— Мне бы тоже этого очень хотелось. — Господи. Наблюдение за этими двумя вместе может просто убить меня. — И я знаю, что Левину это тоже очень понравится.
Хантер застенчиво улыбнулся и опустил голову.
— Тебе ведь нравится Левин, правда?
Его глаза метнулись к моим, в них мелькнул страх.
— Он очень добрый и заботливый.
— И сексуальный, и красивый, и дерзкий, и умный, — добавил я и подмигнул сабу. — Все в порядке. Мне он тоже очень нравится.
Хантер усмехнулся.
— Ему очень повезло.
Если он думал, что Левину повезло, может быть, это был знак, что он хочет остаться?..
— Если ты все же решишь остаться, мы пересмотрим наши мягкие и жесткие пределы, — сказал я. — Ты мог бы добавить, что желаешь, включить Левина в наши сцены. И остальное, чего хочешь или не хочешь. Все зависит от тебя.
Он улыбнулся.
— Благодарю вас, Сэр.
— Теперь ты чувствуешь себя лучше? — спросил я. — Это был сумасшедший день, да?
Хантер легко рассмеялся.
— Так и есть. Но да, я чувствую себя лучше. Спасибо, что спросили меня, Сэр.
И тут я кое-что услышал. Я наклонил голову и прислушался, чтобы убедиться.
— Ты это слышишь?
Сквозь стены дома доносился слабый звук, но Хантер слышал то же, что и я. Его глаза нашли мои.
— Что это такое?
Я усмехнулся:
— Левин поет в душе.
Хантер засмеялся и прикрыл рот рукой, а я легонько похлопал его по плечу и поднялся на ноги.
— Я лучше потороплю его, пока это не превратилось в полномасштабную музыкальную постановку.
Хантер снова рассмеялся, и я почувствовал себя лучше, видя улыбку саба, хотя до конца этого дня было еще далеко.
Глава 10
Я открыл дверь другу и усмехнулся.
— Ефрем, заходи. Давно не виделись.
Ефрем — высокий чернокожий мужчина за сорок. Американец, играл в баскетбол в колледже, где изучал психологию. У него были высокие скулы, линия челюсти, о которую можно порезаться, и полные, пухлые губы. Я часто подшучивал, говоря, как жаль, что он был натуралом, ведь я бы с удовольствием посмотрел на эти губы вокруг моего члена. А Ефрем всегда смеялся и отвечал, что у меня недостаточно отверстий на его вкус.
Грубо, да. Но подразумевалась шутка, с долей доминантского юмора. Мы знали друг друга много лет, и я без колебаний называл его другом.
Мы пожали друг другу руки, когда он вошел, Луэлла следовала за ним по пятам. Это была высокая девушка под тридцать с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост. У нее была фарфоровая кожа, пухлые губы и озорные глаза. Уверен, она держала Ефрема на коротком поводке.
— Прекрасно выглядишь сегодня, — сказал я ей. Ефрем взял пальто Луэллы и протянул его мне.