— Уважаемый Агмасс, — заговорила женщина, — не расцените как дерзость то, что мы вас потревожили. Коли бы не горе, не эта загадка, над коей голову ломаем…Мой сын сегодня к удаче или нет, вытащил из колодца младенца, живёхонького ещё…да в дом принёс. Кто мать, мы не знаем, да и можно ли звать матерью ту, что от дитя родного избавиться хотела. Его судьбу мы решать не можем, поэтому просим вас оказать милость…
Старик прошёл к неподвижно лежащему ребенку, остановился рядом и долго смотрел. В комнате воцарилась тишина. Анвилю даже показалось, что жрец уснул в таком состоянии, но через какое-то время он коснулся трясущейся морщинистой рукой белого лба и стал что-то тихо и быстро шептать. Юноша прислушался, но слов разобрать не мог. Он посмотрел на мать, затем на отца, но на лицах их читалось такое же непонимание. Атмосфера как будто бы накалилась. Никто не смел обронить и словечка, пока жрец вдруг не отшатнулся в ужасе. Он мог даже потерять равновесие, не окажись у него под рукой палки. Женщина вздрогнула вместе с сыном. Старик обернулся, и внимательно посмотрел на светловолосого юношу.
— Это дитя не должно жить, — сказал он негромко, но в то же время чётко и категорично.
— Как же так, уважаемый жрец? — удивился юноша, украдкой уловив растерянность на лице собственной матери. Старик выдержал паузу.
— Его мать, кем бы она ни была, знала, что делала…Эта женщина не наших земель, преследовать её вы уже не сможете, она так же далеко, как севшее за горизонт солнце. Над этим ребёнком я увидел тьму…боюсь, я даже не знаю, что именно увидел. Это было лицо, затем их стало два. Это мрак, хаос, разрушение…хагалаз… — старик снова взглянул на младенца, крепче ухватился за палку и перевёл взгляд на Анвиля. — Ты должен исправить свою ошибку, юноша. Отнеси дитя в лес, проткни тельце кинжалом и оставь на съедение хищникам. Лишь когда последнюю косточку его унесёт дикий зверь, опасность минует. Ты услышал меня?
Анвиль похолодел и с мольбою взглянул на родителей.
— Я-я не убийца, я не могу так поступить…
— Это необходимая мера, — заключил старик, — ты же хочешь, чтобы твоя деревня и дальше жила в мире? Чтобы страна, в которой ты родился, не знала войн?
— Но ведь Ревердас и так ни с кем не воюет.
— Сегодня нет, но уверен ли ты в завтрашнем дне? Мой долг — обезопасить народ, который окажется мёртв, покуда ты не выполнишь моё указание. Потому от этого будет зависеть и твоя судьба. Сделай, как я велел. Ежели поступишь иначе и вернёшься домой, не выполнив наказа, я узнаю это…я прокляну тебя юноша, и ты будешь вечно искать этого ребёнка, чтобы избавить себя от мук.