Начало октября выдалось до ужаса жарким, и разумнее было залечь в бассейне, а не тащиться под палящее солнце на фестиваль Ренессанса. Мы до последнего ждали прохладного викенда, но дождались только закрытия, потому решили не упускать последнюю возможность блеснуть платьями в стиле эпохи Возрождения. Однако первым делом поехали в лабораторию сдать кровь на какие-то там отклонения в развитии плода. Из Аманды выкачали всего пару пробирок, но выглядела она так, будто дважды за день стала донором Красного Креста.
— Если тебе так плохо, давай вернёмся домой, — выдала я то, что давно крутилось на языке.
— Со мной всё хорошо, это просто так — рефлекс. Мать заставляла меня сидеть так после каждой сдачи крови.
Аманда опустила руку на голые колени и стала смотреть в окно. За стеклом мелькали выжженные солнцем грязно-охровые поля и такие же, с чуть более зеленоватыми подтёками, будто вылепленные из папье-маше, горы — пейзаж соответствовал унылому выражению лица будущей мамочки.
— А если тест будет плохим? — выдала Аманда то ли мне, то ли своему блёклому отражению в стекле.
— Почему он должен быть плохим? В сорок лет рожают здоровых детей, а тебе двадцать! Ты не пьёшь, наркотиками не балуешься, и в семье у тебя все нормальные. Меньше интернет читай, там же какая выборка? Пишут только те, у которых что-то плохо, потому и создаётся впечатление, что их очень много. Просто мамы со здоровыми малышами в интернете не сидят! Вспомни, доктор ведь сказал, что ты можешь вообще не сдавать этот тест.
Аманда ничего не ответила на мою тираду и погладила теперь уже заметный, особенно в сидячем положении, животик.
— Ну, а если вдруг…
— Ты что, теперь неделю спать не будешь, ожидая результата?
Аманда снова ничего не ответила, но поджала губы, будто собралась заплакать. Неужели она думает, что мне наплевать? Нет, ну можно вместе трястись, но в данной ситуации разумнее хоть кому-то оставаться трезвым. Вчера она проревела весь вечер после прочтения долбанной статьи про плохие результаты тройного теста — будто уже похоронила своего малыша. Я думала, что психи первого триместра, когда действительно едет крыша от невозможности съесть что-то нормальное, от жутких головных болей и ноющей спины, остались позади, и вот те на! Подходит к концу пятнадцатая неделя беременности, и Аманда начала оживать физически, но вот мысли, вызванные грядущими обследованиями, превратились в воронов-стервятников.
Я включила альбом с заводными африканскими барабанами, надеясь весёлым мотивчиком разрядить наэлектризованный воздух, но Аманда тут же переключила проигрыватель на радио и выбрала радиостанцию с классической музыкой, в которой мы обе ни черта не смыслили.