Аманда пришла в восторг от интерьера, выдержанного в спокойном стиле минимализма, меняющегося от зала к залу в зависимости от экспозиции — и не догадаешься, что музей расположился на берегу залива в бывших военных казармах. Мы с головой погрузились в атмосферу киностудии, творившей бессмертные шедевры, на которых выросло и ещё вырастет не одно поколение детей всех цветов кожи и языков. Уверена, что и сын Аманды будет смотреть то же, что смотрели мы в детстве. Я и сейчас с открытым ртом следила за пробуждением Белоснежки, и радость моя, пожалуй, превосходила ликование гномиков. А сейчас я буду плакать вместе с Амандой, которая уже не видела ни оленёнка, ни других зверюшек, потому что слёзы даже не капали, а лились из её покрасневших глаз. Я осторожно коснулась её плеча, и Аманда заметно вздрогнула.
— А, это ты… — втянула она сопли. — Ну как можно детям такое показывать! Вон ты через пять лет ревёшь при одном упоминании мамы… Помню, нам в школе на психологии рассказывали, что какой-то психолог советовал не водить детей на «Бэмби», потому что самый большой детский страх — это потерять маму.
Аманда вытерла глаза кулаком, но в голосе продолжали стоять слезы. Я сжала ей руку молча, потому что не знала, какие слова она ждёт от меня, и ждёт ли вообще. Она продолжала смотреть на экран, где эпизод пошёл уже по второму кругу.
— Они же и в садике не хотят оставаться, потому что боятся, что мама уйдёт и не вернётся. Нам говорили, что следует приучать ребёнка находиться одному ещё дома, говоря с ним из соседней комнаты так, чтобы он, не видя тебя, слышал твой голос.
— Ты так хорошо всё со школы помнишь, или снова читала что-то? — удивилась я.
— Я волонтерила в детской комнате в спорт-клубе. Мы сдавали тест по детской психологии. Я думала, что всё забыла, а сейчас живо всё вспомнилось. Слушай, я так боюсь, что он останется один, никому не нужный, если со мной что-нибудь случится.
Она положила руки на животик и выглядела такой серьёзной, что я с трудом подавила улыбку и сказала лишь то, что сказала:
— Знаешь ли, умереть сейчас стало немного проблематично. При родах умирают единицы, и тебе это не грозит, да и болезни все лечатся. Раковой наследственности у тебя нет, да ты ещё и грудью собралась кормить, а это уменьшает вероятность рака груди, который у нас, женщин, самый серьёзный. Впрочем, вон, Анджелина Джоли справилась…
Ну зачем я это сказала? Ну зачем! Лицо Аманды покраснело и сравнялось по цвету с заплаканными глазами.
— Ты ничего не понимаешь, — сказала она чуть ли не по слогам. — Ты за себя-то ответственность нести не можешь, поэтому тебе и не понять, что я для себя больше не живу! Что думаешь, я не могу на дороге разбиться? Вон, позавчера какую аварию видели — кирпичное ограждение пробило на крошечной скорости — и всё, конец… А если его или её дома дети ждали?