— Ты идёшь в душ?
Я так и простояла у раковины, пока Аманда не открыла полностью запотевшую дверцу и не попросила подать полотенце. Я кивнула и начала раздеваться.
— Определённо ты похудела, — повторила серьёзно Аманда. — Только не смей жрать сегодня конфеты.
Я кивнула и выжидающе посмотрела на неё: вылези уже из ванны!
— Сегодня нет литературы, но это не значит, что мы должны весь день проторчать дома! — едва не топнула я босой ногой.
— Поехали в музей Диснея. Мы ни разу там не были. В кой-то веке во Фриско выбираемся… После Белоснежки тебя и геи меньше раздражать будут. Согласна?
Да я на всё согласна! Только пусти в душ!
— Я позвоню матери и приготовлю завтрак.
Через пять минут с закрученными в полотенце волосами я сидела у барной стойки и уплетала тост с сыром «Филадельфия», запивая йогуртом, смешанным с замороженными лесными ягодами. Перспектива провести целый день без лекций и домашней работы была светлая и радостная. Вампирша в разноцветном парике и чёртик с красными рожками будут великолепной парой. И никакой гей с бантиком на причинном месте с нами не сравнится!
Глава пятнадцатая "Дурацкий поцелуй"
Аманда припечаталась к экрану, на котором шли начальные кадры знаменитого диснеевского «Бэмби», а я рассматривала в витринах оригинальные эскизы, пошаговые зарисовки и первые цветные наброски к этому шедевру. Мы уже больше часа находились в музее Уолта Диснея, и мозг мой уже перестал фиксировать информацию. Слишком много всего сразу предлагалось неискушённому зрителю: эскизы к фильмам, афиши, диснеевские фигурки, товары с мультяшными эмблемами, первые фото- и видеокамеры, рабочие места художников, грандиозный фото и видео архив — всё, что сумела собрать дочь художника, даже миниатюрные книжицы, которые коллекционировал Уолт Дисней.
Меня сбивало с ног информационным потоком, но Аманда редко уходила из музея, не изучив его досконально. За два года она не пропустила ни одну привезённую из Европы коллекцию, и даже я научилась прочитывать стенды от корки до корки, надеясь, что хоть треть информации осядет в какой-нибудь клеточке моего мозга. Однако в этом музее я действительно получала удовольствие. Впиваясь глазами в раскадровки, сделанные сангиновыми карандашами, я надеялась впитать хоть крупицу мастерства знаменитых аниматоров. На экране не замечаешь, насколько мастерски прописан задний план — по всем правилам детализированной акварели, тогда как фигуры выдержаны всего в нескольких тонах. В отдельности они выглядят больше плоскими, чем объёмными. Однако контраст с богатой палитрой задника и выписанными деталями, вплоть до сочетания четырёх цветов в одном листочке, придаёт персонажам завораживающую трехмерность. Она завораживает намного сильнее всей современной компьютерной графики.