Ее доставили в крепость на закате, и солнце, садясь за главную башню, придавало той зловещий и мрачный вид. Во всяком случае, такой она должна была казаться пленнице.
Ларнат, сын вождя, заболел в ту же ночь. Как брошенный в костер палый лист съеживается и темнеет — так и Ларнат, один из немногих приятелей Дирка, сгорел за считанные часы. Он словно бы ссохся и под медвежьими шкурами казался хрупким и немощным. По жарко натопленной горнице сновали люди, Дирк же сжался в углу вместе с сестрой Ларната, стараясь не попадаться на глаза.
— Я убью ее! — полушепот-полушипение.
Дирк бросил на девочку быстрый взгляд.
— Кого?
— Эту шлюху! Колдунью из Велиры… — огонь масляной плошки бросал на ее черты блеклый свет, в котором лицо девочки казалось перекошенным от ненависти.
Дирк приподнялся, чтобы лучше видеть приятеля. Белый лоб, мокрые слипшиеся от пота волосы. И глаза — огромные, как у того мальчишки в деревне колдунов. Испуганные распахнутые глаза, невидяще уставившиеся в потолок. Губы Ларната шевелились, словно он пытался что-то сказать, но не мог.
Потом Дирк бежал со всех ног. Подвернулся кому-то под ноги, вырвался из дома в снежную ночь и, спотыкаясь, бросился к матери — но той не было дома. В очаге догорали дрова, и мать даже не приперла дверь палкой. Она спешила. Так спешить можно лишь к постели больного.
К тому времени как вождь послал за «Мегар из Велиры», колдуньи в крепости уже не было. Странной болезнью были поражены около двух десятков воинов.
К постели Ларната мать пришла в последнюю очередь. Когда она вошла в горницу, лекарка еще крутилась около парня, но никаких перемен к лучшему не было. Дирк подавил вздох отчаяния — он-то знал, что сейчас должно произойти.
— Все вон, — скомандовала Видящая, едва переступив порог. Даже в желтом свете бросался в глаза контраст между бледным лицом и темными волосами. «Гордячка», — в который уже раз за свою жизнь подумал Дирк. Да, гордячка. Ее ожидало тяжелое дело, и она намеренно вела себя холодно и уверенно, словно не ей предстояло убить сына вождя.
— Пошлите кто-нибудь за отцом! — бросила она вдогонку, усаживаясь на край постели.
На некоторое время они остались одни.
— Ты бы хотел, чтобы он жил? — мать подняла на Дирка взгляд. Она взяла в руки ладонь Ларната, и мальчик заметил, что кисть приятеля стала такой же тонкой, как и холеные руки матери.
Дирк молча смотрел на нее. Потом кивнул.
— Если мы оставим хоть одного, мы погибнем. Это не обычная болезнь и даже не снежная лихорадка, — ее пальцы разжались, и рука Ларната безвольно упала. — Это как дух, поселившийся в теле. От этого нельзя вылечить. И я не знаю, как его изгнать.