Он передумал массу ответов, зная, какой вопрос задаст Лера, как только проснётся. Но все они улетучились из головы, стоило вновь зазвучать её голосу, приглушённому, хриплому. Голосу, что произнёс чужое имя. Ответ получился резким, даже слишком, и Аджитт тут же о нём пожалел, заметив, как Лера сухо кивнула. Конечно, разве могла она ждать от него другого?
— Я не резиновая кукла. — Она говорила холодно, и от этого льда внутренности обдало морозом. — Мне кажется, я давно доказала, что согласна исполнять любые ваши желания, но это… — Лера поднялась с дивана, продолжая кутаться в покрывало. — Это низко даже для вас.
— Я не жду от тебя понимания, — скривил губы Аджитт, чувствуя, как разрастается злость на самого себя, выплёскиваясь на Леру. — Я захотел и взял. Не думаю, что мы вообще должны обсуждать это.
— Вы правы. — Лера сбросила покрывало и начала одеваться, не глядя в его сторону. — Мне показалось, что… Впрочем, не важно. Я ошиблась.
— Что я «что»? — Аджитт подался вперёд, лампа осветила губы, скривившиеся в усмешке, и гладкий подбородок. — Не такой, как Ракеш?
Она вздрогнула, услышав его имя, и это лишь придало злости. Сердце забилось где-то в горле, стакан зазвенел, резко поставленный на стол.
— Я не это имела в виду, — тихо ответила Лера, закончив одеваться. Теперь она закалывала волосы, по-прежнему стоя к нему спиной.
— Не строй из себя оскорблённую невинность, — скривился Аджитт. — Я мог бы даже поклясться, что тебе понравилось…
— Неужели вы действительно не понимаете! — она обернулась к нему наконец, и он невольно отшатнулся, восхищённо глядя на полыхающую гневом фигурку. Казалось, что от неё исходит ледяное пламя, можно было даже представить, как кабинет покрывается инеем на глазах. — Я — человек! Человек, слышите вы? Живой! Настоящий! Со своими чувствами и эмоциями! Вы считаете меня безвольной куклой? Вы ошибаетесь!
— Я считаю тебя той, кто берёт деньги за секс! И можешь называть это как хочешь, мне всё равно! — Аджитт так резко вскочил с кресла, что оно с грохотом упало на пол. — Можешь сколько угодно разыгрывать жертву, но ты здесь для одного — раздвигать ноги тогда, когда я захочу. И если я захотел этого, когда ты спала — не мои проблемы!
Он замолчал, тяжело дыша, но Леру совершенно не смутила вспышка гнева. «А ведь ещё две недели назад она даже голос подать не смела», — промелькнуло в голове. Теперь же Лера лишь вздёрнула подбородок и, медленно подойдя к столу, посмотрела прямо в глаза.
— Спасибо, что отбросили все эти попытки казаться человечнее, чем являетесь. Так гораздо проще, поверьте. Проще, чем думать о вас, как о том, кто способен чувствовать что-то, кроме желания обладать. И неважно — чем. Властью или женщиной. Я могу идти?