Аджитт молча взмахнул рукой, понимая, что если откроет рот, то наговорит ещё многое из того, о чём потом будет жалеть. Это были не его слова, не его мысли. Это было то, чем он жил раньше, не сегодня, не в этот час. Но то, что он сказал, звучало единственно правильно.
Вернувшись домой, Лера поняла, что злость на Аджитта развеялась, оставив после себя горькое послевкусие. К чему разочаровываться в том, кто и так не вызывал симпатии и расположения? Случившееся лишь утвердило в мысли о том, что она права — никакие деньги не стоят унижения. И больше Аджитт не дождётся от неё ни слова свыше того, что он попросит произнести. Верная своему обещанию, Лера лишь склонила голову, когда Аджитт появился в офисе утром. Он же, заметив, что она упрямо опустила взгляд, крепко сжал губы и молча прошёл мимо, не сказав ни слова. Весь день, глядя на закрытую дверь, он хотел вызывать её к себе, но держался. Аджитт хотел, чтобы она была с ним по своей воле. Впервые хотел этого так сильно, что желание просто обладать её телом затмилось желанием видеть улыбку, искреннюю и счастливую. Хотелось пригласить её на прогулку, показать город, прогуляться по реке… Конечно, она согласилась бы, скрепя зубы, но потом он смог бы её развеселить, смог бы заставить улыбаться, может, смог бы заставить её разглядеть в нём что-то новое. Аджитт умел очаровывать женщин и знал об этом. Но никогда ещё у него не возникало желания понравиться смертной! Он поднялся было, решив лично просить Леру провести с ним субботу, когда вспомнил о том, что обещал Лийе.
Она ждала его, и сейчас, при всём желании, примирение с невестой было важнее попыток заслужить одобрение и симпатию Игрушки. С тяжёлым вздохом Аджитт опустился обратно в кресло и раздражённо постучал по столу кончиками пальцев. Снова долг, который превыше любых чувств. Но впервые этот долг казался тяжкой ношей. Завтра вернётся Ракеш. И куда в первую очередь он помчится: домой, докладывать брату о поездке, или же к Лере, в её объятия?
Сегодня в офисе царила тишина. Сотрудники, чувствуя настроение начальства, ходили на носочках и говорили шёпотом, а Лера, подперев голову рукой, рассеянно щёлкала мышкой, пролистывая интернет страницы. Позовёт — не позовёт: ей было всё равно. В глубине души даже хотелось, чтобы позвал. Хотелось показать, что она именно та, кем Аджитт её считает — безмолвная, покорная, безвольная. Но день подошёл к концу, а ничего так и не произошло. Фыркнув, Лера пожала плечами — либо он жалел о своём поступке, но духу просить прощения не хватает. Либо же ему всё равно, что ближе к правде. В любом случае, она была рада неожиданной передышке, а выходные, маячившие впереди, заставляли изнывать от предвкушения.