— Ненавижу! Ненавижу этот город! Лицемеры! Ненавижу!
Ярость, боль, что все эти годы была во мне, нашла выход. Крушила допросную с остервенением пока были силы.
Мне принесли новый стул.
— Ты как?
— Замечательно. Надо было вместо психолога сразу в застенки идти, столько бы денег сэкономила.
Сесть, положить руки на покореженную столешницу, не увидеть осколки, не заметить порезы. Замереть на мгновение, взгляд в никуда. Очнуться, вздрогнуть.
— Продолжим? Ты в состоянии?
— Я-то, да, а вот ты, дорогой?
Осторожно вытерла кровь с его щеки, хотя не столько вытерла, сколько размазала, перемешивая со своей. А вот не надо было пытаться утешить даму в неврастеническом припадке, целей был бы фейс. Хоть какое-то развлечение, так пальцы должны еще немного дрожать, периодически хлюпать носом, жаль, что не курю, трясущаяся сигарета дополнила бы картину.
— У меня через два дня вылет в Милан, мы можем закончить все это быстрей?
Заметить кровь на пальцах, вытереть о блузку.
— Билеты у тебя на сегодня, дорогая. И в этот раз Милан обойдется без тебя.
— Как и я без него. То есть я уже в вашей честной компании неделю, как незаметно время летит.
— В приятной компании.
Принесли ноут, в запале я разбила и плазму, крепкий стул оказался, хоть и легкий. Курт включил запись.
— Мне ее раз десять уже показывали.
— Смотри, Одет.
Мать выхватывает пистолет у одного из грабителей. Опять тот же момент, только увеличен, еще раз еще крупней и замедленно.
— Это профессиональный прием, нас такому учат.
Меня тоже ему учили, на всякий случай, так изящно он у меня не получался никогда, обычно при повороте ломала пальцы нападавшему, со мной потом никто тренироваться не хотел, и мне приходилось слушать приятный голос Мила, исполняющий похабные песенки.
Захлопнуть крышку, несколько нервных глубоких вдохов, словно воздуха не хватает.
— Ну, допустим, когда-то она работала на вас, и даже мы были в программе защиты свидетелей, мне что с этого? — криво усмехнуться, втянуть воздух со свистом, словно пытаюсь успокоиться.
— Она была хорошей женщиной, Одет.
— Ага, сейчас будет получасовая речь о том какой гражданкой она была, уволь, наслушалась однажды, до сих пор тошнит.
Встать, пройтись по комнате, непереиграть с руками, несколько нервных взмахов.
— Как ты жила после ее смерти?
Прислониться в стене ближе к углу, скрестить руки на груди, словно защищаюсь, принять скучающий вид.
— Ты у нас все знаешь, ты и расскажи, — немного усталости в голосе.
— Горе заставило тебя пойти не по тому пути.
— Неа, милый, я всегда была трудным подростком.
— Приводы в полицию, кражи, взлом, антиобщественное поведение, тебя чуть не посадили, милая.