— И что прям никаких конфликтов и разборок? — спросил недоверчиво Тифон.
— Всякое бывает. В основном на личной почве. Люди ссорятся, как в любой семье. Это естественно. Если вам понравится, можете остаться у нас, но если у вас проблемы с законом, лучше переночуйте и уходите. Мы тут никого не прячем и если появится полиция, то будем вынуждены передать вас им.
— У нас нет проблем с законом, — сказала я.
— Вот и замечательно! — дядя Петя раскрыл ноут, давая понять, что разговор окончен. — Есть ещё вопросы?
Вопросов больше не было. Мы вышли на улицу. За забором нас поджидали сбившиеся в стайку любопытные дети. Беспризорниками или дикарями они не выглядели: одежда относительно чистая, лица умытые, глаза блестели, но от нашей бойкой московской мелкотни они явно отличались.
— Расскажи им стих какой-нибудь, — предложила я Амелину, когда мы вышли на дорогу и остановились возле калитки.
Из динамиков на столбе играла музыка. Дети отбежали к соседнему двору. Амелин с нескрываемым интересом смотрел на них.
— Какой?
— Что-нибудь детское и веселое. Тебе лучше знать.
Лукаво улыбнувшись, он посмотрел на меня, на Тифона, а потом громко продекламировал:
— Мальчик придумал игру — Авиатор,
Пальцы сестренки совал в вентилятор.
Пальцы сестренки по дому летают —
Весело брат и сестренка играют.
— Прекрати! — я шлёпнула его по плечу. — Здесь же нормальные дети.
— Детское и веселое, как ты хотела, — он был необычайно доволен своим выступлением. И сиял, как предзакатное солнце в окнах дяди Петиного дома.
— Не-не, давай ещё, — попросил Тифон. — Жаль Лёхи нет, он такое любит.
— Мальчики в поле в индейцев играли,
Девочки в поле цветы собирали… — Костик сделал паузу, выжидающе глядя на меня. —
Таня нагнулась — в попе топор!
Метко стреляет индеец Егор!
Дети громко загоготали. Тифон с Амелиным тоже.
Меня же больше умиляла чистая, незамутнённая насмешкой или скрытой тревогой радость в его глазах. Таким он мне нравился больше всего. Милым, искренним и беспечным. Шаловливым ангельским ребенком, симпатичным бессовестным мальчишкой, которого так и хочется поймать, крепко-крепко прижать и зацеловать до смерти.
— Какой же ты, Амелин, сам ещё маленький, — я протянула руку, убирая ему с глаз чёлку и только сделала шаг вперед, как мой внезапный чувственный порыв был резко прерван громким детским голосом позади нас.
— Я тоже такие знаю. Мне папа рассказывал, — от стайки детей отделился худенький кареглазый мальчик с едва заметной расщелиной между зубами. — Хотите расскажу?
— Жги! — посмеиваясь, сказал Тифон.
— Маленький мальчик за сливой полез,