— Я могу, — охотно согласился Костик. — Хочешь скажу, что ты порнозвезда?
— А я не могу, — сказала я. — Потому что мне смешно, и вот так вешать лапшу на уши ни в чем неповинным людям — некрасиво.
— Ну это же просто розыгрыш, — сказал Лёха. — Баловство. Пранк.
— Обман, он всегда обман, как ты его не назови.
— Господи, как ты с ней общаешься? — Лёха негодующе посмотрел на Амелина. — Строгая, как полицай. Того и гляди резиновую дубинку достанет.
Амелин умилительно расцвёл:
— Зато красивая и тискательная. Сначала бьёт, потом целует.
— Звучит эротично, — Лёха подмигнул мне.
Забыв про ногу, я спрыгнула с качелей. От резкой боли выступили слёзы, но я всё равно сказала, что пойду поищу психофизическую релаксацию, потому что если немедленно не релаксирую, то без дубинки точно не обойдется. Амелин намеревался идти со мной, но я велела ему остаться и поддержать Лёху.
На самом деле, мне было плевать на этих девушек. Если они поверят в чушь про восходящую звезду, значит дуры, а если дуры, то это их проблема. Но присутствовать на этом представлении не хотелось. Я знала, что не удержусь от сарказма и запорю Лёхе весь его пранк.
Шла я медленно, едва ковыляла, естественно не собираясь ни на какую релаксацию.
Если с машиной ничего не получится, вечером нам предстояло снова идти в этот дискоклуб или освобождать номер. Я могла, конечно, попросить деньги у родителей, мы бы перебрались в обычный номер и забили на танцы, но, не желая одалживаться, Амелин вряд ли согласится.
Деньги у него с собой были. Те, которые он забрал за квартиру, но я не могла позволить, чтобы он тратил их из-за какой-то дурацкой, подвёрнутой ноги.
Был ещё вариант просто никуда не пойти. Не выгонят же они нас среди ночи. Но это при условии, что завтра мы уедем. В противном же случае, я должна была сделать всё, чтобы вытащиться на эти долбанные танцы.
На нашем балконе по-прежнему сушились джинсы Костика, на соседском, там, где утром был скандал, молодая женщина развешивала полотенца. Я остановилась, разглядывая её. Её фигура в коротком белом халатике, то появлялась, то исчезала за закрывающими обзор густыми лапами ели, но я ничуть не сомневалась, что это она. Та самая курица в шотландке из бара, которую я заподозрила в пропаже машины.
Раз она жила в этом корпусе, значит имела какое-то отношение к персоналу и, хотя это ничего не доказывало и даже не рождало никаких новых версий её причастности к угону, подобное стечение обстоятельств взбудоражило не на шутку.
Прыгая на одной ноге по лестнице, я кое-как добралась до второго этажа, а затем, бесшумно подкравшись к её номеру, приложила ухо к двери.