Я назвала татуированные черные линии на его предплечье: ты и я. Нижняя была «я», верхняя «ты». Они обхватывали руку кольцами и, оставаясь единым целым, никогда не пересекались.
Кто-то с отчетливой настойчивостью, не во сне и не в бреду, потряс меня за плечо.
Совершенно осознанно открыв глаза, я перевернулась на другой бок.
На стуле передо мной сидел молодой, похожий на армянина мужчина в коротком бледно-голубом халате поверх серой футболки.
За его спиной, скрестив руки на груди и хмуро глядя из-под косой чёлки, стоял Артём. Комната была мне не знакома.
— Как вы себя чувствуете? — спросил мужчина.
— Плохо, — призналась я, едва шевеля губами.
— Как вас зовут?
— Вита.
— Сможете сесть?
Я торопливо приподнялась, голова опять закружилась. Он взял меня за запястье, там, где раньше была повязана красная нитка, и проверил пульс. Потом двумя руками ощупал лимфы под горлом, достал из кармана фонарик, посветил в лицо, в глаза, в горло. Достал стетоскоп и попросил поднять футболку.
Артём тяжело вздохнул и отошёл к окну, всё это время он мужественно молчал.
Холодный металлический кругляшок ткнулся под ребра, затем я развернулась спиной.
— Вдохните глубоко и не дышите. Ещё раз. Хорошо. Можете ложиться.
Я забралась под простыню.
— Вы когда ели в последний раз?
— Кажется, сегодня.
— Да что ты сегодня ела? — не выдержал Артём. — Не придумывай.
— Стрессы, потрясения, сильные расстройства были?
— Да. Но это ещё вчера, — ответил за меня Артём. — А потом всё прошло. Потому что на самом деле ничего не случилось.
— Вы не могли бы принести мне воды? — попросил его доктор.
— Да, конечно. А что у неё?
— Вернётесь, и я всё объясню.
Артём вылетел из комнаты. Хлопнула дверь, загрохотали шаги по лестнице. А как только они стихли, доктор всем корпусом наклонился ко мне и очень тихо произнес:
— Ты мне можешь всё честно рассказать. Я помогу.
— Что рассказать? — сознание по-прежнему плыло.
— Давно они тебя здесь держат?
— А сегодня какой день?
— Понедельник.
— Значит, мы сегодня приехали.
— Ты уверена, что у тебя всё хорошо и тебе не нужна помощь? Я могу вызвать полицию.
— Не нужно, спасибо. Всё хорошо. У меня просто очень слабый организм.
— При тридцати девяти у тебя такой пульс, что я вообще не понимаю, как в тебе жизнь теплится. Такое чувство, что тебя долго морили голодом и издевались.
— Ну, что вы, — я попыталась улыбнуться. — Здесь все мои друзья.
— Точно? Эти ребята вывезли меня чуть ли не силой. Сколько тебе лет?
— Семнадцать.
— А родители знают, где ты?
— Мама меня сама отпустила. У нас же каникулы.
С недоверчивой неопределённостью он покачал головой.