Тимур протянул ей бутылку пива, а себе плеснул вина.
Надо стараться быть внимательнее к Инге и маме, — снова напомнил он себе.
Они-то, в отличие от него, действительно скорбели.
— Никак не могу поверить, что папа… Невероятно, правда? — Инга смотрела на него вопросительно и жалобно. Оставалось только удивляться, каким непогрешимым выглядел отец в её глазах.
— Невероятно, — буркнул Тимур. — Наверное, ты ошиблась. Да и потом… Сейчас это уже всё равно.
— А вот и нет, — живо возразила Инга. — Маме кто-то досаждает анонимными звонками.
От неожиданности Тимур на полном серьезе удивился.
— Не понял.
— Звонит какая-то женщина. Плачет. Спрашивает, также плохо маме, как и ей.
— Может, какая-нибудь одиозная студентка? В отца были влюблены все первокурсницы. Они же ненормальные, и им всего восемнадцать.
— Не знаю, — с сомнением протянула Инга. — Голос вроде взрослый.
— А мама?
— Молчит. Но ты же её знаешь.
Иногда ему казалось, что отец соткан из воды, а мама — из камня.
— В любом случае это какая-то ерунда, — сказал Тимур. — Зачем было бы этому болвану…
— Тим!..
— Заводить себе любовницу? Если мама вышибла его вон, он остался бы с голой задницей.
— Ты совершенно невыносим, — вздохнула Инга. — Почему у тебя так всё сложно? Что это? Тестостерон?
— Что эта женщина хочет от мамы?
— Ты знаешь — кажется, что сочувствия.
На следующий день Тимур позвонил завкафедрой и попросил адрес Елизаветы Алексеевны.
— А, каблуки и яркая помада, — вздохнула старушка. — Странно, что ты вспомнил про Скамьину. Они с Русланом Ибрагимовичем не жаловали друг друга.
— Да неужели, — не удержался Тимур от язвительного комментария. — Тем не менее, мне бы хотелось передать ей кое-что.
— Что же это? — ревниво спросила завкафедрой.
— Не знаю. Кажется, это чья-то курсовая. На ней стикер «показать Скамьиной».
— Вот как, — утратила всякий интерес к происходящему завкафедрой и скучно продиктовала адрес, велев «поцеловать маму».
Лиза открыла дверь сразу, как будто стояла с той стороны и ждала, не постучит ли кто-нибудь.
Без косметики она снова превратилась в невзрачную моль, косой шрамик поперек губ подрагивал, словно Лиза пыталась сдержать то ли смех, то ли слезы.
— Тимур? — она вроде бы не удивилась. — Проходи.
Представив, сколько раз переступал через этот порог отец и что он творил за ним, Тимур поспешно сделал шаг назад.
— Я подожду вас во дворе. На качелях, — хмуро сказал он.
Лизы не было так долго, что Тимур даже заподозрил, не наводит ли она там марафет.
И почему-то испытал раздражение, когда она наконец появилась — все в той же ситцевой пижаме в больничную полоску. Мышиного цвета волосы были собраны в тощий хвостик.